Пять стихий моей победы

Эпиграф

«И восстанет Разрушитель, дитя хаоса, в чьих жилах текут реки всех пяти миров. В ее руках – гибель и рождение. Для Альфы, познавшего ее душу, она станет или величайшей силой, или последней погибелью. И хрупкий мир рассыплется в прах у их ног».

Туман над Болотами Склепов был не просто водой, взвешенной в воздухе. Он был древним, густым, пропитанным шепотами мертвых и страхом живых. Старая Морванна пробиралась сквозь него, ее посох с глухим стуком увязал в вязкой почве. Ее хижина, пахнущая сушеными травами и плесенью, была единственным островком света в этом царстве тленья и забвения.

Она была хранительницей. Хранительницей знаний, которые мир предпочел бы забыть.

Внутри, при свете огарка, пламя которого неестественно замирало, не колышась, она развернула лощеный черный камень – Глаз Бездны. Артефакт, в котором сплетались нити возможных будущих.

Ее пальцы, иссохшие и жилистые, провели по холодной поверхности. Камень ожил, заструился тенями. Она искала ответ. Искала ее.

Призрачные образы проносились в глубине: война, когти и клыки, рвущие плоть; вспышки магии, выжигающие все живое; гордый Альфа с глазами полными ярости и боли, стоящий над телом павшего брата.

«Слишком поздно, старая дура, – прошипел внутренний голос. – Ты и так ждала слишком долго».

Она сконцентрировалась, вкладывая в камень остатки своей силы. Ей нужна была примета. Знак.

И камень ответил.

Пять вспышек, слившихся воедино. Яростный вихрь, в котором кружились языки пламени, клубящиеся копья земли, водовороты, острые как бритва ледяные осколки, и тишина, звенящая громче любого грома. А в центре этого хаоса – смутный силуэт. Девушка. Ее глаза на мгновение вспыхнули, каждый – разным цветом: изумрудным, багровым, сапфировым, янтарным, бездонно – черным, цветом пустоты.

– Пентагра, – выдохнула Морванна, и сердце ее сжалось от леденящего ужаса и… надежды. – Она жива.

Но следом за видением пришла тень. Темнота, что пожирала сам свет вокруг девы. И в этой тьме угадывалось нечто иное. Огромное, могучее, с горящими голодными глазами. Зверь и мужчина в одном лице. Его тень накрыла ее, поглотила, но не уничтожила – а слилась с ней, создав нечто новое, чудовищное и прекрасное.

Судьба. Истинная Пара. Союз, которого боялись оба мира.

– Нет… – простонала старуха. – Не ему. Только не Альфе Ночной Гривы. Он сожжет ее. Или она его…

Внезапно пламя свечи погасло, словно его задули невидимые уста. В хижине воцарилась абсолютная, давящая тишина. Даже болотные цикады замолкли.

Морванна замерла, вцепившись в посох. Она чувствовала их. Чужие. Охотники.

Снаружи донесся мягкий шорох – не ноги, а скорее когтя, ступающего по влажной земле. Потом еще один. Их окружали.

Они шли за знанием. За пророчеством. За девой, что еще не знала, кто она.

Дверь хижины с грохотом распахнулась, не выдержав удара. В проеме, заливаемом лунным светом, вырисовывались высокие фигуры в темных плащах. Их лица скрывали капюшоны, но от них веяло холодом и смертью. Не маги. Не оборотни. Нечто третье, древнее.

– Где она? – голос прозвучал как скрежет камня по камню, безжизненный и неумолимый.

Морванна выпрямилась во весь свой невысокий рост. В ее руке вспыхнул крошечный огонек – последняя искра ее силы.

– Вы опоздали, – прохрипела она, и ее губы тронула горькая улыбка. – Семя уже посеяно. И жатва будет страшной.

Первый из теней шагнул вперед. Старуха не увидела удара. Лишь внезапную, обжигающую холодность в груди. Она посмотрела вниз и увидела рукоять кинжала, чернее самой ночи.

Она не чувствовала боли. Только пустоту.

Глаз Бездны выпал из ее ослабевших пальцев и покатился по грязному полу, но его не подобрали. Тень наступила на него сапогом, и камень треснул с сухим, окончательным звуком.