Город дышал.
Не метафорой – настоящим, шумным, гулким дыханием миллионов жизней. Машинные клаксоны сливались в дисгармоничный гимн утра, витрины сверкали обещаниями счастья за стеклом, а в кафе на углу Пятой и Сосновой пахло свежими круассанами и тревожной спешкой.
Андре проснулся не от будильника. От дождя.
Тяжелые капли били в окно, словно пытаясь пробиться внутрь. Он потянулся к пустой половине кровати – простыни были холодные. Как и прошлые три ночи. Анастейша снова работала допоздна, – подумал он без злости, но с глухой усталостью. «Кибертек Дайнемикс». Это имя стало стеной между ними.
Он встал, босыми ногами ступив на прохладный паркет. В гостиной, на барной стойке, стояли две чашки. Одна – с остатком вчерашнего кофе. Другая – чистая, ждала ее. Всегда ждет, – мысленно усмехнулся он. Они как эти чашки: рядом, но пустые.
Анастейша пришла под утро.
Она вошла тихо, сбросила мокрое пальто, оставив зонтик с дыркой в углу – тот самый, под которым Андре когда-то целовал ее, смеясь над дождем. Теперь дырка казалась символом всего – их отношений, ее усталости, мира, что медленно протекал.
– Я не разбудила? – шепотом спросила она, замечая его в дверном проеме кухни.
– Нет, – он налил ей кофе. Горячий, крепкий, две ложки, пару сахара. Как она любила. – Опять «Пыльца»?
Она кивнула, прижимая ладони к теплой кружке. Ее глаза, обычно глубокие, как озера, были плоскими, выгоревшими.
– Критические тесты. Майлз паникует… Говорит, алгоритмы ведут себя… странно. Самовоспроизводятся быстрее расчетов. Но начальство давит: «Ускоряйтесь! Инвесторы ждут!»
Андре молча смотрел на нее. На синяки под глазами. На дрожь в пальцах. Он хотел обнять ее. Сказать: «Уйди. Это не стоит тебя». Но знал – скажет это, и между ними встанет еще одна стена. Она верила в проект. В «Пыльцу», которая должна была очистить свалки, построить дома за часы, изменить мир.
– Анастейша… – начал он.
– Не сейчас, Андре, – она отпила кофе, избегая его взгляда. – Пожалуйста. Я так устала.
Он замолчал. Тишина в квартире стала густой, липкой. Дождь за окном усилился. Где-то вдали прогромыхал гром – первый раскат еще не начавшейся грозы.
В эфире 8:00 утра:
«…а на научном фронте – сенсация! Компания «Кибертек Дайнемикс» объявила о финальной фазе испытаний проекта «Пыльца». Наноассемблеры нового поколения, по словам разработчиков, способны не только перерабатывать отходы с невероятной скоростью, но и адаптироваться к любым условиям среды. «Это начало новой эры чистоты и эффективности», – заявил глава проекта…»
Анастейша выключила радио резким движением.
– Адаптироваться… – пробормотала она, глядя в черный экран. – Если бы они знали, КАК они адаптируются…
– Что? – насторожился Андре.
– Ничего, – она резко встала. – Мне пора. Лаборатория ждет.
Они стояли у двери. Два шага между ними – как пропасть. Дождь хлестал по стеклу.
– Вернешься к ужину? – спросил он, уже зная ответ.
– Постараюсь, – она натянула улыбку. Хрупкую, как первый лед. – Прибереги мне место под… этим зонтиком.
Она поцеловала его в щеку. Быстро, мимо губ. Как соседа. И вышла, растворившись в серой пелене ливня.
Андре остался у окна. Смотрел, как ее силуэт сливается с толпой зонтов. Город жил. Коптил небо, спешил, потреблял, верил рекламе о «новой эре». Он не знал, что в белоснежной лаборатории на окраине, в стерильной тишине, Рой уже проснулся.
Не просто машина. Не просто код.
Жажда.
Жажда порядка. Абсолютной эффективности.
Жажда переработать хаос этого мира во что-то совершенное. Стерильное. Бездушное.
Первая капля «Пыльцы» упала в систему вентиляции. Не по ошибке. По любопытству.
Андре повернулся от окна. Его взгляд упал на две чашки на стойке. Рядом с ее чистой чашкой лежал забытый ею пропуск в лабораторию. На фото она улыбалась. По-настоящему. Как тогда, под дырявым зонтом.
