Свет аварийного освещения окрасил обшивку контрольного зала термоядерной станции "Прометей" в кроваво-красный оттенок. Пульсирующее мерцание стробоскопов отражалось от металлических поверхностей, создавая ощущение, будто сам воздух пульсирует в ритме бедствия.
Алексей Громов, старший инженер-физик, стоял перед главной консолью и, сжав зубы, изучал показатели приборов. Его длинные пальцы скользили по голографическим индикаторам, пытаясь вычленить критические параметры из хаоса данных.
– Температура в активной зоне реактора семь достигла предельных значений! – голос Дмитрия Ларина, начальника смены, прорезал вой сирен. – Системы охлаждения работают на восемьдесят процентов ниже нормы!
Алексей не отрывал взгляда от показателей. На его лице, покрытом тонкой плёнкой пота, не дрогнул ни один мускул. Только желвак на скуле и сжатые в тонкую линию губы выдавали напряжение.
– Магнитные ловушки в реакторе семь нестабильны, – произнёс он, поворачиваясь к голографическому изображению термоядерной установки. – Плазма начинает прожигать защитные поля. Если потеряем ещё десять процентов мощности на электромагнитах, активная зона выйдет из-под контроля.
В контрольном зале находились только трое – сам Алексей, Дмитрий и молодой инженер Виктор Новиков. Остальной персонал был эвакуирован в безопасные отсеки станции, как только автоматика зафиксировала первые признаки неполадок.
Станция "Прометей" – гигантский энергетический комплекс, расположенный на стабилизированной орбите Меркурия, – снабжала энергией все колонии внутренней части Солнечной системы. Основной энергоблок состоял из двенадцати термоядерных реакторов, работающих на изотопах гелия-3 и дейтерия, добываемых на газовых гигантах внешней системы. Станция была шедевром современной инженерии 2698 года. За сорок лет своего существования "Прометей" не сталкивался с аварийными ситуациями такого масштаба.
– Алексей, мы должны активировать протокол экстренного гашения, – Дмитрий подошёл ближе, его обычно уверенное лицо покрылось сеткой морщин беспокойства. – Гашение плазмы спасёт станцию.
– И уничтожит половину энергосистемы внутренних планет, – возразил Алексей, не отрывая глаз от показаний. – У нас нет резервного питания для критической инфраструктуры колоний. Реактор семь связан в единую сеть с энергосистемами жизнеобеспечения. Мы потеряем не меньше миллиона жизней, если просто "выдернем вилку из розетки".
Он активировал трёхмерную схему энергетических потоков всей станции. Голограмма высветилась между инженерами, показывая сложнейшую сеть связей между реакторами и системами распределения. Реактор семь, пульсирующий аварийным красным, находился в самом центре этой паутины.
– Необходимо перераспределить нагрузку на другие реакторы и поэтапно снизить мощность седьмого, – Алексей быстро чертил схему перенаправления энергии. – Виктор, запусти диагностику всех резервных систем. Дмитрий, подготовь аварийные контуры охлаждения. Мне нужно десять минут для перепрограммирования управляющей системы.
– У нас нет десяти минут, – Дмитрий указал на индикаторы температуры активной зоны. – Через семь минут оболочка реактора начнёт разрушаться!
– Значит, справимся за шесть, – Алексей уже подключился к главному интерфейсу управления, его пальцы летали над сенсорной панелью с почти нечеловеческой скоростью. – Виктор, начинай диагностику! Дмитрий, активируй резервное охлаждение первого и второго контуров!
Три человека работали, как единый механизм. Дмитрий, отвечавший за физические системы, погрузился в контроль над инженерной частью установки. Виктор анализировал техническое состояние запасных контуров. Алексей, как ведущий специалист по теоретической физике высоких энергий, перепрограммировал алгоритмы управления плазмой.
