Планета Зигейна (b Малиста)
двойная звездная система Малиста, (HD 188015), Созвездие Лисички
(Vulpecula)
— Ей! Просыпайся, принцесса! Или ты спать собираешься вечно? —
громкий шепот безжалостно разорвал плотную пелену лечебного сна.
Отзываться совсем не хотелось.
— А так было можно? — выдохнула с невероятным трудом и
закашлялась.
— Ну если ты хочешь, чтобы они меня съели, если хозяйке не жалко
совсем бедного и несчастного пса, тогда спи. И пусть моя смерть
тяжким бременем ляжет на твою совесть…
Нэрис не помнила совершенно, кто такой этот “пес” и почему ее
называет хозяйкой. Но тон гулкого голоса заставил проснуться. Жалко
несчастного, он не шутил.
— Зачем тебя есть? — открыла глаза.
Яркий свет полоснул острой болью. Попыталась прикрыться ладонью
и обнаружила на запястьях устройства, похожие на наручники. Что за
шервова шутка?
— Не зачем, а почему… — скорбно ответил ей голос. — Я сбежал с
тобой, когда мужики облажались, не успев обезвредить бомбу. Знаешь,
как уши болят до сих пор? Просто ужас!
— Не помню… — Нэрис поморщилась, рассматривая свои руки. — И
связи не вижу.
Кое-что она помнила. Например, разговор в салоне катера.
Странный исповедь-диалог того, чьё имя врезалось в память как будто
клинок с той, которая назвалась королевой. Велиглэн Маурский.
— Значит, жизнь моя прожита зря. И за преданность своему
человеку я заплачу…
— Погоди… — она попыталась привстать, вдруг обнаружив свою
полную обнаженность.
В ледяном свете ее тело выглядело болезненно. Темные навершия
груди сиротливо торчали твердыми, сдавшимися узелками, мурашки на
бледной коже, тощие коленки. Обнять и плакать. Рывок вверх, мягкий
удар и падение.
Побег провалился.Лицом Нэрис с размаху уткнулась лицом в
невидимую мембрану — толстое мягкое стекло. Неприятное ощущение.
Осмотрелась.
Широкие матовые браслеты цвета черненого серебра “украшали” не
только запястья, но и лодыжки. Только цепей не хватало… Дыхание
перевела и продолжила:
— Это ты тот самый “зверь”, о котором просила тогда королева?
Мой зверь.
— Не такого я ждал, но хоть что-то, — проворчал мрачно “зверь”.
— Но имей в виду: для всех я — неразумное существо и разговаривать
не умею.
— А для меня? — Нэрис спросила, пытаясь руками нащупать способ
выйти из этого кокона. Кнопочку, рычажок, щель, наконец.
— Да я тебя спас! — от возмущения зверь даже взвыл. — И сама ты
не вылезешь, не пытайся. Оно открывается с пульта, я видел. Вон там
висит эта штука.
— А ты сам открыть меня сможешь? — с надеждой спросила.
— Ты издеваешься? Моими короткими лапками? Да ты сама
посмотри!
Посмотрела. “Зверь” опирался короткими лапами о край капсулы и
вид имел действительно несуразный. Толстые пальцы, короткая шерсть
глубокого холодно-рыжего оттенка. Длинные, мягкие полотна повисших
с двух сторон хитрой морды ушей. Массивный гибкий нос с крупной
горбинкой придавал этому типу даже некое благородство. Маленькие
раскосые глазки блестели лукавством.
— Засмотрелась? Не буду скрывать: я — прекрасен! — самодовольный
зверь произнес низким голосом, покосившись на Нэрис. — В отличие от
тебя. На кого ты похожа?
— Зато руки не коротки, — огрызнулась устало. — И что ты
предлагаешь?
— Горыныч. — Пес облизнулся зачем-то, продемонстрировав Нэс
очень длинный и узкий, как лента, язык. — Меня так зовут. И я очень
надеюсь, что ты потеряла лишь память, мозги сохранив.
— Очень приятно… — растерянно пробормотала. Значит, все-таки
память… Да, воспоминания были похожи на утреннее лесное болото:
плотный туман и слегка различимые кочки. А между ними трясина…
— Предлагаю не рыпаться, — Горыныч сполз с капсулы и деловито
зацокал когтями вокруг. — Судя по обстановке, эта палата и будет
местом твоего заключения. Сегодня сюда принесли мебель, камеры
наблюдения, которые я отключил, и кое-что из одежды.
