Она жадно смотрела в окно иллюминатора, пока внизу не появились яркие огни города. Так внезапно, что её это немного напугало. Весь полет от Москвы до Тель-Авива она продремала с перерывами на созерцание невероятно красивого заката солнца среди белоснежных, похожих на айсберги облаков. Отвлеклась только, когда принесли лёгкий ужин, который предлагала авиакомпания для своих пассажиров. Уснуть глубоким сном ей так и не удалось. Было страшно. Что её ждёт впереди? Как, вообще, она на это решилась? Она не раз задавала себе этот вопрос – почему так быстро она вдруг собралась и уехала? Каковы причины? Всё же было хорошо: был дом и работа. Никто не пытался избавиться от неё, она всё ещё была востребована. Ничего же не изменилось: ни друзья, ни поклонники не отвернулись… Ах, да! Она забыла, что у неё наступил возрастной кризис: 70 плюс. Бывает такое с женщинами, когда они достигают момента, когда их накрывает. Накрывает так, что не хочется ничего. И тело уже не то, и морщины вокруг глаз, и кожа складками на подбородке… А шея? Это же просто ужас! Что поделать – возрастные изменения. А ещё и отголоски чрезмерного использования грима, как в её случае. Актриса, что тут скажешь… Хотя, если честно сказать, она выглядела совсем и неплохо в свои семьдесят с плюсом: высокая, статная, с пышной грудью. Грудь была её достоянием и вызывала не только восхищение мужчин, но и зависть многих женщин. Вес её был всегда стабильным, это, наверное, наследственное, от мамы. Говорили, что мама имела французские корни: её предки пленные французы, когда-то обосновавшиеся на берегах Волги после Отечественной войны 1812 года. Они остались жить в Поволжье и, спустя какоето время, открыли здесь своё сапожное дело. До определённого времени это было для неё тайной за семью печатями. Об отце всю правду она узнала только перед самой кончиной мамы. Оказалось, что тот, что её воспитывал, и чью фамилию она носила, был отчимом, а биологическим отцом был совсем другой человек. Он был евреем, и его генеалогическое древо начиналось аж с середины 19 века, именно тогда евреи начали заселять Поволжье. Так что кровь у неё была намешана ещё как. Правда, никто и никогда не поднимал эту тему. Но, когда она собралась репатриироваться в Израиль, ей всё же пришлось покопаться в архивах, это было необходимо для оформления документов. Из них-то она и узнала, что с биологическим отцом своего ребёнка мама рассталась ещё до её рождения. Собственно, отец ребёнка даже и не знал, что стал отцом девочки. Молодые люди любили друг друга, но расстались, и виной этому стала бабушка Хана, мама молодого человека, которая почему-то сразу невзлюбила белокурую девушку непонятных кровей: то ли француженку, то ли польку, но по паспорту русскую. Правдами и неправдами, сегодня мы не знаем как, но она увезла сына в другую страну. И вся это история получилась крайне неприглядной, а посему никто из родственников мамы старался о ней не вспоминать. Но при рождении девочки в документах всё же были указаны все данные о родителях ребёнка: и отца, и матери. Просто девочка никогда и не заглядывала в свидетельство о рождении. Зачем? Она знала кто её родители. Во всяком случае, до поры до времени она так думала…
– Уважаемые пассажиры, наш самолёт готов к посадке, прошу вас пристегнуть ремни, привести спинки кресел в исходное положение, поднять шторки иллюминаторов! – приятный голос стюардессы отвлёк от мыслей, которые не давали ей покоя всё время полёта.
Она вновь прильнула к иллюминатору. А там внизу кипела новая для многих сидящих в самолёте доселе неизвестная жизнь. Вон она какая яркая! От огней автомобилей, от сверкающей рекламы и от отблеска морской воды! Самолёт шел на посадку. Ещё минута и шасси уже коснулись земли, святой земли Израиля.
