Дождь. Не вода. Какая, к чертям, вода в Айрон-Майде? Липкая, маслянистая мерзость, что стекала по трубам величиной с дракона, копотью въедаясь в кожу, в камень, в самые души. Выше, куда-то там в вышине, под сажей облаков, должно быть, светило солнце. Звезды. Хрен его знает. Здесь, в Низинах, светили только факелы, да чадящие газовые рожки, бросающие пляшущие тени на стены из векового шлака и человеческих костей. Да, костей. Фундамент «Благородного Квартала» – он ведь не из гранита. Из спрессованных черепов и берцовых. Старая история. Никто не вспоминал. Зато помнили другое: **Трубный Трон**.
Не золотой. Не резной. Гора лома, собранная из обломков вековых дирижаблей, паровых котлов, ржавых балок и – да, опять же, костей. Сидящий на нем, лорд Фергус «Железное Брюхо» Крэнк, казался мелкой гнидой на спине дохлого великана. Но власть… власть от него исходила густая, как смог. Тяжелая. Ядовитая. Он ковырял в зубах обломком ножа, глядя на нас сквозь дым от дешевых сигар.
«Ты говоришь, затонувшие суда?» – его голос напоминал скрежет шестерен без смазки. Коротко. Рублено.
Я стоял в луже той самой масляной дряни, чувствуя, как холодный металл протеза – левой руки, от локтя – ноет от сырости. *Чертова железяка. Скоро опять заклинит.* «Да, милорд. У Старых Причалов. Глубоко. Видел обломки сквозь мутную жижу. Что-то большое. Очень… старое».
«Старое, – фыркнул Крэнк. – Старое здесь – оно либо сгнило, либо опасно». Он плюнул. Желтая слюна смешалась с дождем на плитах перед Троном. «Или и то, и другое. Кому ты там служил раньше, однорукий? Блохастым бандитам с Мусорных Плато? Или, может, этим… философам с их парящими развалинами?» Он кивнул куда-то вверх, где во мгле едва угадывались контуры дырявых дирижаблей-трущоб, пришвартованных к небоскребам из шлакоблоков.
Философы. Ха. Проклятые техноманты из Высоких Башен, что копошились в обломках Древних, выуживая знания, от которых сводило пальцы и плавился разум. Их паровые сервоприводы шипели на угольном пайке, а защитные поля мерцали, как гнилушки. Стимпанк? Скорее, агония технологий. Красиво звучит? Заткнись. Здесь красота – понятие для самоубийц.
«Служил тому, кто платил, милорд, – ответил я, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Сейчас платить некому. Только вы… или крысы». Истина. Крысы в Низинах были сытнее многих. Особенно те, что размером с собаку и с глазами, светящимися ядовито-зеленым. Говорят, они ели трупы, пропитанные энергетическими отходами с Высоких Башен. Может, поэтому такие злые.
Крэнк усмехнулся. Звук – как будто кто-то гвоздем по жести. «Крысы. Умные твари. Знают цену вещам. А ты, однорукий? Знаешь цену *этому*… старому хламу?» Он потыкал обломком ножа в воздух. «Может, там золото? Или… работающие артефакты?» Глаза его сузились. Жадность. Вечный двигатель Айрон-Майда. Круче любого парового котла.
Я колебался. Сказать правду? Что видел лишь огромные, обросшие склизкими водорослями корпуса, похожие на ребра мертвых левиафанов? Что оттуда веяло таким холодом, что даже масляный дождь замерзал на лету? Что слышал… шепот? Скрип? Как будто что-то огромное и металлическое пыталось вздохнуть под тоннами ила? Бред. Наверняка. Голод играет злые шутки. Но… *но что, если нет?*
«Не знаю, милорд, – выдохнул я. – Но оно большое. Очень. И… непохожее на то, что топили здесь в последнюю Пургу». Пурга – не снежная. Пыльная. Когда ветра с Мертвых Равнин поднимали тучи ядовитой металлической пыли, стирающей кожу до кости. Тогда топили корабли-разведчики соседнего клана. Или своих, если они провинились. Или просто чтобы потешить Железное Брюхо.
«Непохожее, – протянул Крэнк. Задумался. Или притворялся. – Люблю непохожее. Любопытно». Он откинулся на своем Троне из Хлама. Труба под ним застонала. «Возьмешь людей. Своих. Или наймешь. Мне плевать. Два дня. Принеси мне… кусочек этого «непохожего». Не принесешь – принесу твою голову. На блюде. Из того же хлама». Он махнул рукой – жирной, покрытой татуировками в виде шестерен и черепов. «Убирайся. Воняешь нищетой и отчаянием. Амбиции должны пахнуть… дороже». Он снова полез ковырять в зубах.
