Глава 1. Тишина Хрустальных гор
Дервиш Искандер сидел в позе лотоса на плоском камне, когда небо над Хрустальными горами треснуло.
Его темные волосы, собранные в простой хвост, шевельнулись от утреннего ветра. Трещина была тонкой, словно волосок, протянувшийся от одной вершины к другой. Обычный человек не заметил бы ее – но Искандер провел в горах семь лет, изучая язык ветра и песни камней. Золотистые искорки в его карих глазах всегда позволяли видеть то, что скрыто от других.
– Как говорил мой наставник, – прошептал он себе под нос, – "мудрый видит не только то, что есть, но и то, чего не должно быть".
Молодой дервиш медленно поднялся, его простая коричневая роба зашуршала в утренней тишине. Где-то в глубине души зазвенела тревога – не страх, а предчувствие перемен. Великих перемен.
Трещина в небе расширилась. Из нее донеслось нечто, похожее на плач – тонкий, протяжный звук, который проникал прямо в сердце. Искандер прижал мозолистую руку к груди и почувствовал, как учащенно забилось сердце.
– Симург, – произнес он с благоговением, как молитву.
Семь лет назад, когда он только пришел в горы юным искателем истины, старый наставник Хаким рассказывал ему о птицах мудрости. О том, как они соединяли земной мир с высшими сферами, как их песни могли исцелить душу или показать путь заблудшему. О том, как одна за другой они исчезали из мира, унося с собой древние знания.
– Река не спрашивает у камня позволения его точить, – говорил тогда Хаким, поглаживая седую бороду, – но когда умрет последний Симург, между мирами упадет завеса. И люди останутся одни со своими страстями и заблуждениями.
Тогда это казались лишь красивыми притчами. Но сейчас, стоя под треснувшим небом и слыша этот душераздирающий плач, Искандер понял: притчи оживают.
Он закрыл глаза и погрузился в медитацию, позволив сознанию расшириться. Техники, которым обучил его наставник, открывали внутреннее зрение, позволяли видеть то, что скрыто от обычных глаз.
И он увидел.
Высоко в горах, в пещере из чистого кварца, лежала огромная птица. Ее перья когда-то переливались всеми цветами радуги, а глаза сияли мудростью тысячелетий. Но сейчас великий Симург был слаб. Его дыхание становилось все реже, а свет в глазах угасал.
Искандер открыл глаза, и видение исчезло. Но память о нем выжгла след в его душе.
– Терпение покидает даже горы, когда приходит их время, – тихо произнес он древнее изречение. – Но не все концы суть завершения.
Дервиш поднял свою простую кожаную суму, проверил, есть ли в ней вода и немного сушеных фиников. Больше ему ничего не требовалось – годы аскезы научили довольствоваться малым.
Он направился к узкой тропе, ведущей вверх по склону. Путь к пещере Симурга был известен лишь посвященным, и даже среди них мало кто осмеливался туда подняться. Говорили, что кварцевые стены пещеры отражают не только свет, но и душу – и не каждый готов увидеть себя без прикрас.
Поднимаясь по каменистой тропе, Искандер размышлял о видении.
– Что я могу сделать? – шептал он в такт шагам. – Я всего лишь искатель истины среди многих других. Но мудрецы учат: иногда капля дождя может сдвинуть лавину.
Солнце поднялось выше, и горные пики засияли розовым светом. Воздух становился разреженным, каждый шаг давался все труднее. Но Искандер продолжал подниматься, ведомый внутренним компасом, который неизменно указывал ему путь.
Вскоре он заметил странное свечение, исходящее из расщелины между скал. Кварцевая пещера. Искандер остановился у входа, собираясь с духом.
– Всевышний, – прошептал он, – сделай меня достойным того, что мне предстоит увидеть.
Изнутри доносилось тихое, прерывистое дыхание.
Дервиш сделал шаг в пещеру – и мир вокруг него преобразился.
