Зельеварение - не моя сильная сторона. Даже наоборот.
Это стало совершенно ясно, когда господин Флятт склонился над
моим горшочком с предполагаемым зельем для повышения
настроения.
Но он сам виноват. Честное
слово!
Длинный, тощий, высокомерный дурак, похожий на старый, плоский
вертлявый флюгер с длинным носом!
Он почесал свои фальшивые кудряшки на седом, облезлом паричке с
косичкой, с хрустом согнулся пополам и сунул свой длинный острый
нос в пар, поднимающийся над горшком. Позабыв все свои высокомерные
наставления о безопасности, о разумности и об осторожности.
Позабыв о том, что неизвестные жидкости нюхать не стоит - или
стоит, но с большой осторожностью.
Запах, поднимающийся от варева, ему понравился. А вот
заколосившиеся в носу маргаритки - нет.
Сначала Флятт от удивления раскрыл рот, потому что нос-то ему
заложило, и дышать он не мог, только гневно посапывал, на глазах
краснея, как наливающийся на солнце помидор. Очень тощий и очень
желчный помидор. Затем вдруг закрутил носом, как человек, которому
отчаянно хочется чихнуть, и нос его заездил по его багровой
физиономии как пельмень по тарелке.
А потом Флятт оглушительно чихнул, и из ноздрей его выскочили
веселые бутончики, тотчас же раскрыв нарядные такие, яркие
лепестки. Его острый нос внезапно вспух, позеленел и покрылся
иголками, как самый что ни на есть отличный, крепкий кактус, а
седые кустистые брови зазеленели вешней нежной травкой.
- Безобразие! - выдохнул Флятт, с яростью дергая маргаритку. И
тут же завыл от боли. Тот, кто дергал волосы из носа, знает, о чем
я говорю. - Неудовлетворительно! Двойка! Единица! Пересдача! И не
смейте являться мне на глаза, Евангелина Стивенсон, пока не выучите
от сих, - он гневно ткнул острым сухим пальцем в учебник, - и до
сих!
Он снова ткнул пальцем, пришпиливая маргаритку к строкам,
которых, увы, я не выучила, и снова оглушительно чихнул,
зажмурившись. Кажется, у него на пыльцу аллергия; по красным от
злости тощим морщинистым щекам его катились градом слезы, из носа
полезли колокольчики и, поднатужившись, выскользнул очаровательный
венерин башмачок.
- Но я не виновата, - пробормотала я, не зная, что мне делать,
плакать или смеяться. Однако Флятт был такой забавный, что я
выбрала последнее и весьма неприлично фыркнула. Зелье совершенно
определенно поднимало настроение. Интересно, а на ногах у него
волосы тоже превратились в какую-нибудь зелень? Например, в мох? -
Видят небеса, не виновата! Вы сами это понюхали, не подумав о
технике безопасности.
- Юная лентяйка! - верещал несчастный, расцветший не по сезону
Флятт, рыдая и дергая из носа прелестную орхидею. Ну конечно,
орхидеи ведь цветут только на таких вот трухлявых пнях… -
Возмутительное невежество! Я сегодня же доложу вашему отцу, что вы
не оправдываете… не оправдываете… не…
- А что он скажет, когда узнает, - не уступала я, - что вы сами
пренебрегаете своими же правилами и подаете мне дурной пример? Он
очень рассердится.
Флятт закатил глаза к парику, который, слава всемогущим
заклятьям, не был настоящими волосами, а потому не превратился в
клумбу, и снова чихнул. Пресвятая магия, у него желуди из носа
посыпались! Я так и обмерла, слушая, как они весело стучат,
раскатившись по полу. Флятт с остервенением поскреб себя чуть
пониже спины, и из его штанов внезапно, как собачий хвост, вылезла
колючая елочная лапа, а Флятт взвизгнул, как будто она уязвила
самое нежное место в его нескладном организме.
Так, даже знать не хочу, волосы с какого места стали елками…
И на ногах у него, стало быть, тоже мох…
- Во-о-он! - проорал грозный зеленеющий Флятт, страдая, зеленея
и рыдая, расцветая все гуще, и я, подхватив свои тетрадки, учебники
и волшебную палочку, стремглав выбежала из учебного класса.
