— Пап, клянусь, я этого не
делала!
— Но колье нашли в твоей комнате! —
оглушительно возмущается мачеха, не давая моему отцу и рта
открыть.
— Но я понятия не имею, как оно там
оказалось!
— Зато я имею! — Мачеха орет мне в
лицо и как обычно мотает головой в такт словам, отчего её
бриллиантовые серьги подпрыгивают и живописно сверкают.
— Кто бы сомневался…
— Вероника, что за намеки?! —
наконец-то подает голос мой отец. Точнее, ему позволяют это
сделать, потому что он уже явно не на моей стороне.
— Пап, еще бы ей не знать об этом!
Ведь она мне свое колье и подбросила, или это сделал мой сводный
братец! Он ловкий там, где не нужно…
Я много раз жаловалась отцу на
Марка. Но папа игнорировал мои просьбы, считая их несерьезными. Или
он просто не хотел связываться со своим приемным сыном, за которого
мачеха готова была любому перегрызть глотку. К тому же, она
утверждала, что якобы я строила Марку глазки!!
— Вальдемар, сделай же что-нибудь!
Сколько это может продолжаться?! — орет мачеха, пытаясь вынудить
папу применить ко мне строгие меры.
Елизавета всегда так делала. Всеми
силами она пыталась выжить меня из усадьбы Мещерских, в которой я
находилась по праву. Но обвинить меня в воровстве, это было уже
слишком!
Но даже в таких случаях умные люди
старались не выносить сор из избы. Вернее, из фамильного особняка,
но в этот раз мачеха была настроена решительно…
Я давно знала о закрытой школе для
трудных подростков из благородных семей. Слышала о ней от
Елизаветы, потому что она постоянно меня ей пугала. Но я и
представить себе не могла, что проведу в этом Институте
неблагородных девиц аж три года!!
Вообще-то, он назывался совсем
по-другому, и то был пансион для девочек. Но мне он показался
филиалом Ада на земле. Так что вернулась я оттуда уже другой: с
хорошим французским, который вдалбливали в меня с утра до ночи, с
высшим разрядом пекаря, с железным характером и раздирающей меня
злостью…
Не успела я загреметь на
перевоспитание, как у папы случился инфаркт. Наверное, его больное
сердце просто не выдержало такого семейного «счастья». Но умирая,
он все же поступил со мной по-человечески — включил меня в
завещание. Так что от состояния Мещерских мне тоже достался лакомый
кусочек. Конечно, не такой большой, как Марку и Диане. И все же
квартира в центре Москвы и приличная сумма денег оказалась для меня
настоящим спасением…
Наши дни
— Гости ждут мои профитроли! Когда
они будут готовы?! — возмущается Диана, в очередной раз заскочив ко
мне на кухню.
— Ты хотела сказать, МОИ профитроли?
— ухмыляюсь я, чтобы скрыть свое замешательство. Ведь наше с ней
сходство просто поражает. После стольких лет разлуки это особенно
заметно. У неё такие же светлые волосы и большие серые глаза, как и
у меня. Вернее, как у папы… — Диан, если ты так переживаешь за свою
репутацию, то бери и сама начиняй свои профитроли!
— Вот еще! Мы тебе за это
платим!
— Вот поэтому, не мешай мне
работать. — Я быстро выкладываю очередную партию профитролей на
поднос и отдаю его Диане. — Если б я знала, какой спектакль вы тут
затеваете, то ни за что бы не согласилась.
— Ааааа, все понятно… ты просто мне
завидуешь! Ведь меня сватает сам Кристоф де Клерман! Герцог, между
прочим! А ты выскочила замуж за какого-то безродного. Да и тот от
тебя ушел!
Мне так сильно захотелось поддать ей
под зад, что я с трудом себя сдержала.
Не стоила она того. Но в чем-то моя
сестрица была права…
После Института неблагородных девиц
я сразу же переехала в собственную двухкомнатную квартиру и на
девять лет забыла о своих родственниках. Но каково было мое
удивление, когда на днях раздался звонок в дверь, и я увидела на
своем пороге Елизавету Арсеньевну.
