Золотые отблески солнца ласкали роскошный зал
величественного дворца, отражаясь в изысканных вещицах,
расставленных у стен, играя в лазурной мозаике большой королевской
купальни, расположенной в центре. Гигантские колонны, крепко
удерживавшие свод, были искусно украшены прекрасными нежными
лотосами, которые словно живые обвивали этих каменных
исполинов.
Еще тысячи самых невероятных
рисунков бежали по стенам, словно рассказывая свою древнюю историю.
Здесь были широкоплечие всадники, направлявшие свои колесницы на
толпы смятенных, специально уменьшенных в размере, врагов,
прекрасные танцующие девы, сияющие большими, обведенными черным,
глазами. Сцены охоты были выписаны так ярко, что казалось, стоит
протянуть руку и из густых зарослей тростника выпорхнет настоящая
птица, а лодка отойдет от берега.
Мхотеп, как всегда безошибочно,
отыскал ее, беспечно рассматривающую эти замысловатые картины, из
своего потаенного уголка, за сундуком бесценного сандалового
дерева. Большие глаза цвета темного опала, уставились на него с
вызовом и любопытством. Маленькую девочку-царевну искали уже больше
часа, всех служанок безжалостно высекли, несколько рабов должны
были вот-вот лишиться головы
За ним послали вовремя, но он
был слишком далеко от дворца, занимаясь вопросами устройства нового
оросительного канала, который должен был сделать их земли еще более
плодородными.
Мхотеп осторожно приблизился к
убежищу за сундуком и присел на колени, низко поклонившись своей
юной повелительнице. Она же приложила палец к губам, давая понять,
что не собирается прекращать игру.
— О, таинственный дух, — со всей серьезностью проговорил
он, подыгрывая ей. — Не видел ли ты маленькой прекрасной
царевны, которая исчезла сегодня из дворца.
Мхотеп увидел, как ее озорное личико расплылось в самой чудесной
улыбке.
— Нет, мы не видели никакой царевны! Уходи же, путник, пока
тебя не настиг наш гнев! — она старалась сделать голосок
погрозней, но у нее плохо получалось.
Визирь сделал нарочито испуганное лицо, вскинув свои густые брови и
проговорил:
— Ну, тогда мне очень жаль, что она пропустит выступление
чародея из Меира, а еще она не увидит тех диковинных птиц, которых
я специально привез для нее.
Ожидание было не долгим.
— Я думаю, что она должна быть с минуты на минуту, —
лукаво усмехнувшись, Афири выпорхнула из своего укрытия, начав
нетерпеливо расспрашивать Мхотепа о том, что же такого покажет им
обещанный чародей, когда можно будет познакомиться с птицами и уже
в сотый раз просила рассказать истории о фресках ее дворца.
Визирь Мхотеп всегда был рядом,
сколько она себя помнила, верный слуга ее отца, незаменимый во
всем, что происходило во дворце и за его пределами, ее наставник и
будущий советник, больше отец ей, чем собственный, которого она
видела лишь во время пиров и придворных зрелищ, расплывшегося от
непомерного чревоугодия и малоподвижной жизни среди своих роскошных
покоев.
Возвращение царевны в
отведенную ей часть дворца вызвало бурю радости среди ее служанок и
воспитательниц, которые мысленно уже попрощались с жизнью.
Царственный ребенок не мог находиться без присмотра ни минуты. Но,
несмотря на тщательную опеку, маленькая Афири все равно находила
способ сбежать, только ей ведомыми путями.
За ней неотступно следовал
Джер, изящный дворцовый кот, который никогда не выдавал хозяйку,
прячась вместе с ней в самых невероятных местах этого огромного и
древнего строения.
Вечером фараон всегда устраивал
роскошный прием для вельмож государства, где жонглеры, акробаты и
маги состязались в своем искусстве, проводились кровавые
инсценировки мифологических сюжетов. Никого не смущало, что актеры,
изображавшие жертв, караемых богами или поверженных врагов, умирали
жестокой мучительной смертью. Таковы были нравы того времени. Жизнь
простого человека была лишь песчинкой, прахом на ладонях вечности,
которой истово поклонялись.
