Тихо и сумрачно в избе. Тускло тлеет лучина, по крыше сонно
стучит дождь. На своем привычном месте сидит бабушка Векша за
прялкой, а детишки, словно цыплята, сбились в плотную кучку вокруг
неё. Девчата и парни постарше расселись по лавкам с простым
рукоделием. Хлябий вечер — самое время для неспешных разговоров и
рассказов обо всём дивном, что творится на свете. И веретено
кружится, а бабушка неторопливо рассказывает:
— Наш лес не таков, как по ту сторону Ограды. Пустоземье там,
хоть и тоже деревья растут. В Торме же земля имеет особую силу,
потому что на ней живут этлы, её хранители. Лес — их дом, человеку
должно вести себя в нём почтительно и смиренно. Сами этлы живут
глубоко в чаще, скрытые от людского глаза древним колдовством. Там,
где станут они танцевать лунными ночами, вырастают грибы нам на
пользу и прокорм. Замечали, поди, что грибы-то всё кругами растут?
Это от того, что этлы танцуют. Но людям глядеть на их танцы нельзя:
засмотрится человек на красу лесных дев — и навсегда дорогу домой
позабудет. Опасно бродить по путям хранителей без нужды. Помните:
там, где часто ступают их ноги, зелено и свежо даже в сушь. Вдоль
этловых тропинок всегда и цветы ярче, и самая сладкая ягода растёт,
но всё ж сторонитесь их, не любят лесные хозяева чужих глаз. А где
травы зеленей и богаче всего, там и есть самое сердце удела, этлов
дом. Бывает, в пору болезней или страшного голода относят родители
младенца этлу на порог, чтоб хранитель решил его судьбу: исцелил
или дал позволение душе без печали возвратиться к предкам. Реже
случается, что забирают этлы ребенка к себе. Вырастает такой
человек способным звать силу и видеть тайное, но уж жить с людьми
больше не сможет: всё его будет лес к себе манить, и как его не
удерживай, уйдёт он обратно, в Торм. Может лес и взрослого человека
украсть, увести навсегда…
— Бабушка, — раздался робкий детский голосок, — а почему пастух
говорит, что нашу козочку этл забрал?
— У пастухов, дитятко, с этлами особый зарок. Кто пасёт в лесу,
всегда обещает хранителю тех мест отдать из стада одну козу, а уж
какую — никто наперёд не знает. И будут козы весь травостав
пастись, не разбегаясь, не боясь ни волка, ни гнуса, и всегда
вернутся домой смирны и сыты, но чуть наступит сушь — приходит
время платы. Тогда одна коза из стада не вернётся домой, и искать
нельзя, это её этл забрал.
— А не отдать?
— Что ты, милый. Хранитель всегда своё возьмёт, а за обман ещё и
наказать может. Разбегутся у такого пастуха все козы, и ни одной уж
будет не найти. Отведёт этл глаза, и будешь рядом с козами ходить,
да только ни одной не увидишь. Бывает ещё, кто скажет другому в
сердцах: «чтоб тебе провалиться!» или «забери тя этл!», а хранитель
услышит, и невольно обещанное заберёт. Так-то проклятый человек
пойдет в лес, да и сгинет. Родные тогда идут на перекрёстье трех
лесных стёжек и оставляют подарок: хлеб там, соль, печево какое, а
на следующий день приходят смотреть: если хоть птица хлеб
поклевала, то скоро вернётся заблудший домой. А лежит приношение
нетронутым — значит, всё, нет потерявшемуся пути назад.
— А ребята рассказывали, что вчера на тропе видали этла. Высокий
такой, простоволосый, и ушки листочком.
— Верно, лапушка. Этлы ходят с непокрытой головой, и волос не
заплетают. И одежда их не такая, как у людей: не покрывают они её
ни знаками рода, ни обережьем, ни теми узорами, что шьются для
красы. А что видели этла, так то не диво. Нер, хранитель нашей
местности, к людским делам любопытен и часто показывается на глаза.
Но и пошутить над нами он любит. Заманит, бывает, девок в чащу,
запутает, да так, что бродят они всё по местам, вроде, знакомым, а
к дому выйти не могут. Или возьмется охотника по лесу кругалями
водить. Но против тех шалостей есть верное средство. Надо всю
одёжу, какая ни есть, с себя снять, и надеть обратно на изнанку да
задом наперёд. Вот тогда этл и отстанет, бросит морочить.
