Я остывала под ледяным осенним дождём, у порога большого
красивого здания, где веселились знатные вардарцы. Можно было
попытать счастья в доме напротив, но у меня не шли ноги, и вряд ли
хватило бы сил подняться из лужи тотчас.
Дочь прежде славного рода, в какое жалкое существо я
превратилась! Ради кусочка хлеба и теплоты очага упала в грязь,
молила… Но меня отшвырнули прочь, посмеялись. Им казалось весёлым
не только моё поведение, но и сам вид: старое-престарое платье без
корсета, башмаки с дырявыми носами, и, конечно, непокрытая голова,
не по-женски коротко остриженная. К тому же я была маленького
роста, и голос имела тихий, что побуждало богатых со смехом
переспрашивать, чего нищенка-коротышка больше хочет – тёплую
постельку или глоточек дорогого вина в мужской компании?
Всего месяц назад я работала, и могла позволить себе раз в
неделю ходить в баню, а ещё имела свою постель в комнате слуг и
каждый день плотно обедала. Когда умер хозяин, Скрипс, мне
казалось, что меня уж точно не выставят из дому: я неплохо
готовила, хотя не была старшей поварихой, убиралась и помогала
садовнику ухаживать за клумбами, которые получались чудо как
хороши. А, всё-таки оказавшись за воротами среди других слуг,
решила, что непременно найду работу. Ловкие руки кому-то да
пригодятся, в конце концов, я всегда могла стать посудомойкой!
Но меня ждали разочарования и неудачи. К сожалению, в свои
двадцать четыре я выглядела как четырнадцатилетний подросток, была
худа и бледна. У меня не было ни рекомендаций, ни особо ценных
навыков, ни магии. То есть волшебство было, но совсем не такое,
какое хорошо оплачивалось. Я бродила по городу несколько дней,
стучась в каждый дом, но везде слышала отказ. И лишь одна
доброжелательная женщина посоветовала мне отправиться в столицу
Западных Холмов и там попытать счастья, однако путешествие
оказалось бесполезным и безрадостным, потому что в городе никто так
и не предложил мне достойную работу.
Слуги в доме Скрипса рассказывали, что далеко за горами
существовали Города Невест, куда принимали девушек самых разных, и
возрастных в том числе, но я понимала, что туда не доберусь при
всём желании. Да и какая из меня теперь была невеста, при таком-то
облике? С волосами пришлось расстаться, когда я поняла, что
завшивела, ногти на руках пообломались, сами пальцы почернели, а
одежда требовала хорошей стирки и штопки, если не сожжения.
Наверное, поэтому меня никуда не хотели брать – ведьма ведьмой, и
наверняка с кругами под глазами! Что такое страшилище может? Разве
что копыта отбросить прямо на лавке.
Я рассмеялась сквозь слёзы и поплелась по улице прочь от сияющих
окон. Хорошо хоть, плетьми не погнали. Тоже доброта, хотя я бы
предпочла не смех слышать, а ругательства. Грубость и гнев всегда
придавали мне сил, подстёгивали бороться дальше. Но у каждого
человека есть свой предел, и я знала, что нахожусь на грани. Ещё
чуть – и конец… Где же лучше умереть – на этой широкой красивой
улице в окружении высоченных жёлтых тополей, или в закоулке, у
каменной стены какого-нибудь магазина?
Я уверила себя, что выдержу очередную холодную и голодную ночь
под мостом, но, миновав кованые изгороди шикарных усадеб и свернув
на улицу поуже, чуть не столкнулась с каким-то господином в чёрном
плаще. В сумраке я не то что его лица различить не могла, даже глаз
не видела.
– Работаешь? – спросил мужчина.
Я нащупала рукоять кинжала. За убийство здесь вешали, но быть
изнасилованной было страшнее.
– Я не продаюсь!
– А… – протянул он, разглядывая меня. – Ну, смотри. Гиблая ночка
для бродяжек, так бы хоть уснула в тёплой постели.
Я поджала губы. Дрожь выдавала меня, но продаться первому
встречному за тепло мне не позволяла вновь проснувшаяся гордость.
Интересно, надолго меня хватит? Неужели рискну промёрзнуть,
простудиться и умереть от жара?
