Я проснулась от поцелуя. Вернее, мне
снился сон, впервые за долгие недели хороший, и в нем меня целовал
какой-то мужчина. В губы. Я даже выдохнула разочарованно, когда
поняла, что это все не по-настоящему, а вокруг — все та же
больничная палата, унылая и ненавистная. И я все еще
жива.
Но в следующую секунду ощутила на
себе чей-то взгляд и скосила глаза. Мужчина. Молодой, лет тридцать.
Светловолосый, высокий и, надо признать, симпатичный. Одет в синий
медицинский костюм. На врача не похож. Санитар?
— Добрый день, Ксения Валерьевна, —
произнес он вкрадчиво, и от тембра его голоса, мягкого, чуть
хрипловатого, по телу пробежали мурашки. — Не пугайтесь. Мо имя
Влад. Меня наняли, чтобы помочь вам в реабилитации после болезни.
Теперь я буду с вами безотрывно двадцать четыре часа в сутки,
ухаживать, гулять, выполнять необходимые упражнения,
физиопроцедуры, в том числе и лечебный массаж. Моя задача, чтобы вы
поскорее вернулись к нормальной жизни. Вы можете обращаться ко мне
с любой просьбой и в любое время.
«Какого черта?» — хотелось спросить
мне, но вместо этого удалось лишь сипло выдохнуть. Мой голос… Врач
сказал, что он пропал, то ли от стресса, то ли от травмы, но должен
скоро вернуться, нужно только потерпеть… А пока приходится
быть похожей на рыбу, выброшенную на берег. Впрочем, ноги мои
сейчас тоже скорее похожи на хвост, даже встать на них не могу.
Слава богу, что хоть чувствительность не пропала…
— Не волнуйтесь, Ксения Валерьевна,
— мужчина подошел ко мне ближе, наклонился, и я уловила легкий флер
его туалетной воды. — Сейчас Инга Юрьевна оформит все документы на
вашу выписку, и мы поедем домой.
Инга Юрьевна? Мачеха тоже здесь?
Внутри все сжалось от страха и ненависти. Да, я ненавидела ее всем
сердцем, каждой клеточкой своего тела. И точно так же боялась.
Ведьма, которая околдовала моего отца и превратила его жизнь в ад.
И я бы не удивилась, узнай, что она причастна к смерти папы. Хоть и
косвенно. Ведь есть же такая статья, как «доведение до
самоубийства» …
— Ксюшенька, — а вот она и сама
впорхнула в палату. Безупречный макияж, прическа, высокий каблук. А
на лице ни грамма скорби по папе, который умер меньше двух недель
назад. — Тебя выписывают, милая. И вижу, ты уже познакомилась с
Владиком. Надеюсь, вы поладите. Влад, — мачеха стрельнула в
блондина глазами и скомандовала: — Сходи за коляской…
Тот кивнул и вышел.
— Милый мальчик, скажи? — она
достала пудреницу и прошлась пуховкой по лицу. — И не скажешь, что
из провинции… Разве что по мозгам. Дурачок. Он единственный, кто
взялся ухаживать за такой калекой как ты… И почти за символическую
плату и крышу над головой. Ну, угол-то ему какой найдем в доме… А
мне не придется тратить деньги впустую… Ты мне и так дорого
обходишься, а сейчас еще больше хлопот прибавила своей
инвалидностью. И за что мне такое наказание?
Она знала, знала, что я не могу ей
ответить, вот и глумилась, ехидничала. Унижала. Впрочем, ничего
нового. Все как всегда: на людях заботливая мамочка, а наедине —
злобная тварь. Мачеха. А теперь еще не нашла ничего лучшего, как
подыскать мне вместо сиделки-женщины какого-то «простачка» за сущие
копейки, с ее же слов.
Между тем вернулся Влад с
инвалидной коляской. От одной мысли, что мне неизвестно сколько
времени придется передвигаться только на ней, подступили слезы.
Калека…
— Давайте, Ксения Валерьевна,
поднимемся, — мужчина легко подхватил меня на руки и перенес в это
ужасное кресло. — Вот так…
Как же унизительно все это… Как же
неправильно… Иногда кажется, что лучше бы я умерла, чем жить вот
так. И снова возвращаться в ад, который некогда был для меня родным
домом.
***
Влад
Разумовский
