Я шагал по влажному от недавнего
дождя асфальту, глухо постукивая каблуками. Вокруг – ни души.
Впрочем, не удивительно, если учесть, что сейчас почти полночь.
Темно хоть глаз выколи. Разумеется,
солнце уже давно село, а с искусственным освещением в нашем районе
большие проблемы. Фонарных столбов вдоль улиц понатыкано хоть пруд
пруди, но вот работающих из них можно пересчитать по пальцам.
Недаром наш район «Темными дворами» кличут и не зря к нам из других
областей города ездить боятся. Что ж, контингент здесь и вправду не
самый дружелюбный: на всю округу славимся бандитскими
группировками, ворами в законе и вне его, да и всякой хулиганской
шушерой.
Сложилось так, что несколько лет
назад именно сюда, в эти захолустные трущобы, мне пришлось
переехать. Но я не жалуюсь. Привык, наверное. Каждый крутится, как
может. Вот и я кручусь. Что ж поделаешь, сейчас девяносто восьмой,
почти конец второго тысячелетия. Времена нынче непростые.
Бандитская жизнь вовсю процветает. А здесь, у нас, так вообще,
почти каждый мнит себя если не вором в законе, то претендентом на
его роль – уж точно. Плюнуть некуда – всюду блатные. Иногда даже
подумываю: а не податься ли и мне в эту прекрасную, наполненную
убогой романтикой и забавным сленгом, бандитскую жизнь? Работать не
надо, выколачивать честно заработанные копейки тоже не надо. Не
жизнь, а сказка.
Я свернул под арку меж двух
пятиэтажек, глухой стук шагов замедлился. Ступаю аккуратно, почти
на ощупь. Тут быстро ходить нельзя – ушибиться можно так, что не
поздоровится. Всюду обломки кирпичей, булыжники, доски с гвоздями –
этот хлам детвора с местной стройки натаскала. Видишь ли, играют
они. Видимо, нормальных человеческих игрушек с роду не видали, вот
и забавляются с мусором. И еще интересно, куда смотрят
дворники?
– А, черт побери! – эхом запрыгал
мой возглас по стенам, быстро растворившись в тишине. Споткнулся о
кирпич или что-то подобное.
Я наконец выбрался из этого мрачного
коридора и пошел дальше. До моего дома шагать еще пару кварталов.
Впрочем, не так уж и далеко – минут десять, если особо не
торопиться.
Вокруг грязь и лужи – дорога здесь
совсем плохая. Асфальт побитый, всюду мелкие бугорки и ямки –
антураж, как после бомбежки. Да и стены домов какие-то мрачные:
ободранные и облупленные. Зачастую создается ощущение, что район
наш находится в неком послевоенном мире, что и людей то живых здесь
нет, остались лишь полумертвые зомби.
Путь освещает блеклый свет из
некоторых окон. И сие внушает хоть какую-то надежду – не все умерло
в этом забытом богом месте, есть и живые. Впрочем, краски я,
наверное, сгущаю. Это сейчас, ночью, все здесь так уныло, а ведь
днем куда радостнее. Только сверкнут первые лучи утреннего солнца,
как сразу же потечет жизнь по сонным улочкам. Занятые люди заспешат
на работу, алкаши станут собираться группками и соображать на
опохмел, старушки затмят все околоподъездные лавочки и начнут
увлеченно перемывать кости зятев и невесток. Жизнь закипит,
наполнится хоть каким-то смыслом. Но это будет утром. А сейчас мне
нужно поскорее добраться до дома и выпить что-нибудь согревающее
душу, ибо настроение стремительно приближается к самой низкой
отметке.
А причина упадка духа в моем
нынешнем положении. Мало того, что зарплату задержали, с
начальством проблемы, так еще сегодня моя девушка Ольга заявила,
что мы с ней расстаемся. Все дело оказалось в том, что она нашла
другого более обеспеченного и – как она подчеркнуто выразилась –
приспособленного к жизни человека, чем я.
И теперь я, Шелестов Андрей
Алексеевич, двадцатитрехлетний одинокий неудачник, безнадежный и
безденежный, почти потерявший работу и стремление к жизни, бреду по
пустынным улицам темного города совершенно один.
