Нестерпимо хотелось есть. Казалось,
урчание в животе слышно даже в спальне тетушки на втором этаже.
В доме давно погасили свет, хозяева
и слуги разбрелись по своим комнатам. А я, словно незаметная мышка,
спускалась по широкой лестнице в прохладный темный холл.
Этот путь от спальни до кухни я
проделывала уже далеко не в первый раз. Здесь знакома была каждая
ступенька, каждая ниша в стене, каждая скрипучая половица. Храп
кузена очень вовремя сотряс стены, и я смогла проскочить
злополучную дощечку, которая выдала меня однажды.
Наказание было очень суровым, и мне
хватило одного урока на всю жизнь. Но чувство голода было сильнее,
поэтому редким вечером я не повторяла этот опасный путь.
Нельзя сказать, что бедную сиротку
плохо кормили! Посмей я такое ляпнуть при свидетелях, строгая бонна
заставила бы до ночи писать эссе о том, какой благодетель мой
дядюшка, что позволил такой неблагодарной девице столько лет
пользоваться его щедростью и радушием. И конечно же, спать бы я
отправилась без ужина.
Бонна не раз говорила, что у меня
есть всего два пути выйти из этого дома: замуж или пойти учиться по
стипендии, чтобы потом так же, как она учить чужих неблагодарных
детей. Но больших успехов в учебе я так и не достигла, поэтому
оставался только первый вариант.
А для того, чтобы я не распугала
женихов своим бунтарским характером, решено было поддерживать имидж
романтичной хрупкой девушки. В моде сейчас субтильные красавицы с
огромными глазами и немного болезненным цветом лица.
Меня такое положение вещей не
устраивало, поэтому почти каждый вечер я отправлялась в опасное
путешествие до кухни и обратно. Кажется, кухарка догадывалась о
моих вылазках. Она и раньше старалась мимоходом сунуть мне в руки
лакомый кусочек, а в последнее время на кухонном столе частенько
оставалась еда.
Я благополучно преодолела лестницу и
незамеченной проскользнула через тускло освещенный холл. Неровные
тени от статуй позволяли оставаться незамеченной и здесь. Впереди
широкий коридор и заветная дверь кухни в конце.
Осталось только пройти мимо столовой
и маленькой чайной комнаты. Я прислушалась. Тишина. Оставшиеся пару
десятков шагов я почти бежала.
На кухонном столе, освещенном
уличным фонарем, стояла тарелка с большим бутербродом с ветчиной,
сыром и зеленью. Я проглотила его почти не жуя, а потом подобрала
крошки. С сожалением огляделась, но больше ничего подходящего для
быстрого перекуса не нашла.
Мне предстояло проделать обратный
путь до комнаты и остаться незамеченной. В коридоре все выглядело
иначе. Кажется, стало светлее. И голоса! Кто-то говорил совсем
рядом.
Я замерла.
– Понимаю, что поздно, но раньше не
получилось, – говорил незнакомый мужчина.
– Ничего-ничего, все в порядке! Я
всегда рад видеть вас в моем доме, – голос дядюшки растекался
сладкой патокой, что было очень странно.
Обычно резкий и крикливый, не
терпящий возражений барон вдруг стал любезным и учтивым. Кажется,
ночной гость слишком важен.
– Поговорим в моем кабинете? –
предложил дядюшка. – У меня есть отличный бренди.
– Замерз как собака! Сначала чай, –
попросил незнакомец.
– Сейчас позову кого-нибудь из слуг,
– говоривший приближался.
Кажется, он решил поискать на кухне.
Сам. А тут я. Я заметалась. Нельзя было попасться на глаза. Только
не дядюшке!
Ноги среагировали быстрее, чем
голова, и уже в следующий момент я скрылась в чайной комнате. Здесь
было совсем темно, да и обстановку я помнила плохо. Обычно здесь
сидит тетушка с подругами, в то время как мужчины обсуждают важные
вопросы в кабинете.
Я замерла, не двигаясь и почти не
дыша. Если подождать, когда дядюшка дозовется слуг, то можно будет
проскочить по пустому коридору, когда он и его ночной посетитель
скроются в кабинете.
