Стоунвилль – это маленький
провинциальный городок, окруженный зелеными долинами, пастбищами и
лугами. Я здесь родилась, выросла и даже поступила на работу в
маленькую юридическую контору.
Но обо всем по порядку.
Мой прадед был судьей, дед
законником, отец нотариусом, и я тоже стремилась заниматься правом.
Я блестяще закончила престижный университет в Ноксе, вернулась в
родной Стоунвилль и столкнулась с ужасной проблемой: тяжб в городе
было так мало, что за них приходилось едва ли не лезть в драку.
Несмотря на предвзятое отношение мужчин, я получила место младшего
клерка в конторе Фредерика Лемма. Почти два года я носила бумажки и
кофе, и лишь недавно получила статус защитника. Однако радоваться
было рано. Мне поручали заведомо проигрышные дела и не удивительно,
что я хотела уехать в столицу, где кипела настоящая работа. Но на
каждое мое обращение в столичные конторы приходил вежливый отказ.
Женщина-законник – это же смешно. Хорошенькая белокурая женщина –
смешно вдвойне, пусть она и лучшая выпускница университета.
Казалось, во всем королевстве не
найдется мне места. Я выписывала журналы, изучала судебную
практику, дивилась тому, что происходит в Ноксе: то магические
всполохи, то незаконный оборот артефактов, то незадачливый
чернокнижник или колдун.
А в Стоунвилле тишь, да гладь. До
вчерашнего дня… пока мне не передали приглашение на встречу с неким
господином.
Эрвин-плейс на центральной, вечно
шумной улице, казался островком уныния. Одноэтажное здание, фасад
которого украшали стеклянные витрины, было образчиком роскоши.
Простые смертные, вроде меня, сюда не совались. Сонный швейцар с
безразличным щербатым лицом и рыжими прядками волос, торчащих
из-под шляпы, лениво приподнял веки.
– Ваше имя, леди?
– Джейн Хоткинс.
Швейцар что-то сверил в списке и
произнес сухо:
– Прошу за мной.
В Эрвен-плейс я была впервые.
Скромно шла за швейцаром, озираясь по сторонам. Говорили, что
морепродукты здесь стоили, как арендная плата за все помещение
конторы Лемма. Я охотно верила. Позолоченные рамы, дорогой шелк,
белые мраморные статуэтки – аристократы наверняка чувствуют себя
здесь, как дома. Меня же такая роскошь смущала. Я сразу начинала
пересчитывать, куда могла бы потратить такую кучу деньжищ, что
здесь отдают за чашку кофе.
На шелковых обоях поблескивали
золотые лилии, а на краешках хрустальных бокалов – искорки солнца.
Пахло цветами – они повсюду, в горшках, в фарфоровых вазах, на
рисунках ковров.
За столом, укрытым тонкой шелковой
скатертью, расположился незнакомец: пожилой мужчина с напомаженными
усами и тщательно-уложенными волосами. Элегантный и
беспристрастный, одетый, точно лорд, он внимательно оглядел меня, а
затем поднялся и жестом предложил мне сесть. Швейцар тут же
испарился.
– Добрый день, госпожа Хоткинс.
Позвольте представиться, – улыбнулся мужчина, – меня зовут Джозеф
Клейтон. Это я оставил вам приглашение, – и он слегка склонил
голову в знак приветствия.
Джозеф Клейтон – самый известный в
Вергилии защитник и основатель столичной конторы «Глас Фемиды». В
свое время я направляла туда резюме и, к сожалению, получила
категоричный отказ. Это было неудивительно, ведь в этой конторе
работали настоящие звезды юриспруденции.
Я едва нашла в себе силы сидеть
смирно.
Когда утром я обнаружила на рабочем
столе записку, то предположила, что у меня появился очередной
клиент, но даже представить не могла, что меня пригласил сам лорд
Клейтон!
– Госпожа Хоткинс, – сказал он, – я
тороплюсь, поэтому буду краток. Спрошу прямо: вы хотите у меня
работать?
Я стоически вынесла штурм эмоций,
охвативших разум. Внешне спокойная, внутри я была словно натянутая
струна.
Мечта всей моей жизни… и вот так?
Этого не может быть!
