Я давно переболела...
© Марина Чарушина
– Марина… – тянет с дрожащим вздохом
жена моего старшего брата. Редко полным именем называет, но сейчас,
когда ее колотит от новостей едва ли не меньше моего, готова
услышать даже ругательства, которые святая Лиза через свой
идеальный рот никогда не пропускает. – Если считать от первого дня
менструации, у тебя получается девять недель беременности… Боже…
Боже… – хватает ртом воздух. – Тёма нас всех убьет!
Представляя реакцию брата, сама
вздрагиваю.
– Главное, чтобы он никогда не
узнал, кто отец.
– Это… – выдыхает невестка и резко
умолкает, опасаясь озвучивать свои личные догадки. Я особо не
напрягаюсь, потому как у меня и мысли не возникает, что она решит
тот бредовый ребус, в который с недавних пор превратилась моя
жизнь. Но… Лиза его решает: – Это ведь Шатохин?
Я от шока дар речи теряю. Какое-то
время просто во все глаза таращусь на невестку и пытаюсь
дышать.
Даниил Шатохин – один из пяти лучших
друзей моего брата. Я знаю его с рождения. Люблю практически
столько же. То есть, любила. Больше нет! Месяц, как я его ненавижу!
Он – законченный кобель. Испорченный до мозга костей блядун.
Неспособный любить и не умеющий принимать любовь от других
потаскун.
До этого лета Даня считал меня своим
запретом. Но я была слишком глупой и сумела провернуть все так,
чтобы сблизиться с ним. После этой связи и осталась беременной.
С разбитым сердцем.
Шатохин меня предал, оскорбил,
намеренно ранил… Убил! Конечно, я его ненавижу! Всегда буду! Во
всех своих последующих жизнях тоже! Отныне и до скончания
веков!
Только бы брат ничего не узнал… Не
дай Бог! У меня и без того проблем выше крыши. Еще не хватало
переживать дополнительную драму.
Хорошо все-таки, что Шатохин уехал.
Вот бы он совсем не возвращался! Месяц прошел, а мне все так же
плохо. Не из-за него, конечно же! Просто я не хочу с ним
сталкиваться дома, в академии или где-то в компании общих
друзей.
– Как ты поняла, Лиз? – шепчу, едва
удается справиться с эмоциями. – Мы ведь… Мы… – заикаюсь в
растерянности. – Внутри семьи мы были осторожны, – уверена в этом.
– Ты нас где-то видела?
– Нет. Я видела только, как вы друг
на друга смотрели.
Не скрывает жалости и огорчения.
Взглядом и тоном свою скорбь выражает. Меня от неприятия накрывает
ознобом. Не терплю такого отношения, но на Лизу не получается
рассердиться. Слишком она искренняя в своем милосердии. Чем-то мою
маму напоминает. Только с Лизой, в силу примерно одинакового
возраста, говорить все же проще. Вероятно, поэтому я и пришла
именно к ней. Долго решалась, но теперь не жалею. Какой-то груз с
души уже свалился.
– Это все в прошлом, – отсекаю якобы
непреклонно.
Но Лиза так просто не унимается.
– Ни с кем другим тебя и представить
невозможно, Ринуль. Поэтому я так удивилась, когда ты заявила, что
выходишь замуж за Никиту.
– Ну… – готовлюсь, как всегда,
наврать с три короба. Однако вспоминаю, что в этом нет смысла. Я же
пришла, чтобы поделиться и получить какую-то поддержку. Так какой
смысл еще и ей врать? – Это еще не решенный вопрос, – признаюсь
подавленно. – Говорить ему о своей беременности никакого желания
нет. А скрывать – полный треш.
– Да… Тёма точно нас всех убьет, –
снова заходится Лиза в переживаниях.
– Ой, ты только не нервничай, –
обмахиваю ее ладонями. – Если тебе станет плохо, Тёма убьет только
меня, – опускаю взгляд на ее круглый восьмимесячный живот и не
верю, что через полгода буду выглядеть так же. – Извини, что
вывалила на тебя свои проблемы. Маме я пока не готова сказать. Мне
очень стыдно, – признаюсь, заливаясь жаром. – Беременная
восемнадцатилетняя девственница – странное существо! Я ведь даже к
гинекологу не могу обратиться!
