Тьма. Дитя Смерти

Тьма и тишина мой дом. В ней живут мои дети, те, кому я нужна, кому даю сил и помогаю закрепиться в этом мире. Она поддерживает меня, взамен я даю ей необходимую силу для роста.

Сейчас я не чувствую ничего, кроме желания стать объемнее, захватить больше, стать сильнее и могущественнее. И чем дальше продвигаются по мирозданию мои дети, тем сильнее становлюсь я. И очень скоро, я выйду из тени, полностью стирая свет и заполняя каждый из миров тьмой. Потому что — мать Тьмы. Я ее источник.

Откинувшись на спинку кресла, Ваал смотрел в высокий потолок, отгоняя прочь поток непрошенных мыслей. Сколько их было за последние две недели? Но все они оказались бесполезны и бессмысленны. Вот и сегодня во время боя, когда под куполом разверзся источник, поглощая его воинов и выступающих против корды Имперода мятежников, рассчитывал, наконец-то получить ответ на свой главный вопрос: “Куда исчезла его женщина? Где теперь его Александра?”

Не проходило и мгновения, чтобы он не думал о ней. За последние годы, она вросла в него настолько глубоко, что Верховному Князю Инфериатоса, каждый вдох, сделанный вдали от смертной души с запахом орхидеи, давался с трудом.

Но источник, поглотивший сражавшихся врагов, оградил себя невидимым барьером. Укрепив, созданный Эдигором вокруг поля брани купол и не давая возможности даже приблизиться к себе. Источник не позволил подобраться к себе ни одному созданию Инфериатоса.

Как бы Ваал и его корда не пытались пробить брешь во вражеской защите, щит оставался нерушим. С каждой новой попыткой добраться до Александры, Князь ощущал как стремительно угасает надежда увидеть ее вновь. И теперь ему казалось, будто все потеряно. И он не только проиграл битву за восстановление баланса сил в мироздании, но проиграл самую важную битву в своем существовании — за Александру.

А теперь он сидел посреди зала, наполненного его подданными, утопая в крови и похоти. Сколько он разодрал наложниц, так доверчиво льнувших к его большому и сильному телу, он сбился со счета. И снова он впал в ту самую лютую, неконтролируемую ярость, что ощущал, когда Александра оказалась заперта источником внутри себя по вине его тестя и по совместительству соперника Эдигора.

Традиционный пир, проводимый по завершению каждой битвы, мало чем отличался от тысяч ему подобных. Только сегодня, всегда сдержанный и равнодушный к страстям, Верховный Князь и Имперод корды Инфериатоса, позволил своему отчаянию и злости вылиться наружу. Не скрывая истинных эмоций, он рвал плоть девушек, даже не перевоплотившись в истинное обличье, упиваясь их криками, наслаждаясь их кровью и с удовольствием пожирая их плоть.

Лишь утолив жажду боли, смерти и крови, восседал на Корусе Синистри, измазанный человеческой кровью, в окружении костей и разорванной женской плоти, утомленный незнанием того, что будет дальше и как добраться до Александры. Он равнодушно слушал звуки шлепков влажных тел сношающихся подданных, крики, стоны, чавканье и предсмертные крики. И несмотря на то, что престол силы впитывал в себя боль и кровь погибших, Ваал не ощущал прилив силы, исходящий от платинового трона, в котором были замурованы останки врагов первородных демоном. Получив приток свежей крови они вновь пришли в движения, страдая и мучаясь от вечного заточения, вынужденные вновь проживать невыносимую боль.

Нет. Сегодня ничего не вдохновляло Князя, не дарило прилива энергии, не вселяло веры, что все может завершиться хорошо. Казалось, будто с каждым новым мгновением он все больше терял веру на встречу с Александрой. Ему казалось, что ее больше нет. Более того, он понимал, тьма поглотила ее. И даже если он сумеет ее отыскать, то от его смертной там не останется даже оболочки. Ему предстоит встреча с совершенно другим существом, которое не умеет любить, сострадать, не знает что такое нежность и любовь, и ничего не знающее о радости…