1 глава.
Стою в голубом развевающемся на летнем ветерке сарафане на
перекрестке у фонарного столба и вспоминаю, как была здесь в
последний раз...
Это было ровно девять лет назад.
Мне тогда было десять, и мы с матерью жили в квартирке над
гаражом вон в том большом доме по правую сторону от дороги – она
принадлежала Штайнам, благовоспитанному семейству из четырех
человек: матери, отца и двух их отпрысков Беттины и Патрика –
Патрик на тот момент был маминым ухажером.
Не знаю, как ей удалось окрутить его – думаю, наука вертеть
парнями была заложена в ее генах вместе с пышной грудью и
блондинистыми волосами – только мы впервые за долгое время спали на
чистых простынях и ели вкусную, здоровую пищу. Дело в том, что моя
мать была не очень разборчива в связях: она нагуляла меня в свои
неполные шестнадцать и, несмотря на «добрые» советы со стороны,
все-таки родила меня жаркой июньской ночью, обливаясь потом «как
носорог» (она любила рассказывать мне о своих мучениях,
перенесенных ею ради меня), а потом таскала меня от одного своего
нового парня к другому, количество которых сменялось с
поразительным постоянством и скоростью.
Патрик был ее первым нормальным, если вы меня понимаете, парнем
за все мои одиннадцать неполных лет... Я говорю нормальным,
поскольку он был первым, кто смотрел на меня не как на досадное
приложение к собственной матери, с которым приходится мириться ради
маминых же женских прелестей – он смотрел на меня, как на человека,
и по-своему, думаю, был привязан ко мне.
Ему первому пришло в голову отвести меня в зоопарк и угостить
мятным мороженым с шоколадной стружкой, а потом и вовсе прокатить
на упрямом маленьком пони, который всю дорогу через лес настойчиво
тянулся за травой под своими копытами, абсолютно не реагируя на
понукания расстроенного таким поворотом дел Патрика... Я смеялась
тогда всю дорогу. И мятное мороженое с тех пор предпочитаю любому
другому...
Это было так давно, что почти кажется неправдой, словно мне
приснился неожиданно счастливый, расцвеченный радугами сон – только
это был не сон, как и последующие за ним события тоже...
Помню, как проснулась в то утро в радостном нетерпении: Патрик
обещал мне смастерить навесную книжную полку, и я накануне долго не
могла уснуть, предвкушая, как буду помогать ему стругать доски и
просверливать дырки для шурупов. У него хорошо получалось
управляться с деревом... Я тоже хотела научиться чему-то
подобному.
Только полку в тот день мы так и не сделали, как, впрочем, и в
последующие дни тоже: измятая записка на прикроватном столике
перечекнула тогда все наши планы... и не только планы – всю мою
жизнь в целом.
Этот измятый, покоцанный у основания клочок белой бумаги, как
будто бы наспех выдернутый из завалившейся за подкладку записной
книжки, даже не сразу бросился мне в глаза: помню, в первую очередь
я обратила внимание на выдвинутые ящики шифоньера, в которых мама
хранила свое немногочисленное нижнее белье, а потом еще на
опустевшее трюмо с мамиными косметическими принадлежностями – там
ничего не было, даже измятой салфетки со следами губной помады –
абсолютная пустота, словно такого человека, как Ясмин Мессинг
никогда и в природе не существовало. Помню, я встала посреди
комнаты, как была в растянутой футболке Патрика, заменяющей мне
ночную сорочку, и в растерянности окинула ее недоуменным взглядом:
пропали даже миниатюрные настенные часы, которые забавно крякали,
отмеряя каждый полный час, и которые я любила больше всего в этом
доме... Больше всего, после Патрика. В комнате не осталось ничего,
кроме белого клочка бумаги... Тогда-то я его и заметила. Подошла,
расправила руками – он пах мамиными духами.
