Варвара шла по ночному бульвару, где каждый её шаг отдавался странным эхом. Город не хотел отпускать её. Воздух потяжелел и увлажнился, пропитавшись запахом мокрого асфальта и увядающей листвы. Фонари, неярко поблёскивая в тумане, порой мигали, на доли секунды теряя связь с реальностью, а их блеклый свет дробился на сырой земле осколками разбитого стекла.
Она чувствовала себя неуютно, словно что-то следило за ней, скрываясь в тёмных уголках осенних улиц. Тревога нарастала с каждой секундой, и разум то и дело подбрасывал смутные образы того, чего она не могла увидеть, но ощущала всем своим существом.
Вперёд, в полосы тумана, вела дорожка, выложенная старыми истертыми камнями. На её границе, как призрак прошлого, блестели рельсы. Они выглядели заброшенными, покрытыми ржавчиной, местами в трещинах, словно вот-вот должны были исчезнуть вместе с памятью о них. Они выглядели ожившими реликтами, не желавшими сдаваться напору времени. Варвара замедлила шаг, настороженно разглядывая металлические полосы, что уходили вглубь бесконечной ночи.
Едва уловимый скрип болезненно проник в её на удивление ясное сознание, как ржавый нож, вскрывший старую рану. Он был слабым, едва слышным, но неумолимым, как будто приближалось что-то неотвратимое. Варвара неспешно остановилась.
Сердце начало биться быстрее, теряло ритм, отдаваясь в гудящих висках. Она вглядывалась в белый туман, который становился плотнее, обволакивая всё вокруг: деревья, рельсы, здания. Ей казалось, что он движется к ней, как живое существо, ленивое, но настойчивое, и внутри неё нарастало ощущение собственной уязвимости.
Она сделала шаг назад, но ноги отказывались двигаться дальше. Рыхлый гравий под её ногами заскрипел предательски громко. Рельсы звали её к себе, и Варвара невольно подчинилась этому зову.
Она вглядывалась в бескрайнее море тумана, пытаясь понять, откуда исходит это странное, неуместное движение. На мгновение ей показалось, что вдали проскользнула смутная тень – неясный, расплывчатый силуэт. Сердце тут же сжалось. Тень становилась всё чётче, превращаясь во что-то массивное, громоздкое, чудовищное.
Сквозь густую дымку проступали явные очертания старого трамвая. Его облезлый, покрытый грязью бордовый корпус выглядел так, будто пролежал в земле долгие десятилетия. Варвара смотрела на него, не в силах отвести взгляд. Он был старше всего, что она могла вспомнить, старше даже самого города. Окна были разбиты или мутны от налёта, и в их пустых глазницах отражалась бесконечная тьма. Все это было неправильно, неестественно.
Он остановился с протяжным, рваным скрежетом. Звук выдирал куски из ночи, оставляя ей рваные раны. Варвара почувствовала, как по её спине, от лопаток до самого копчика, спустился ледяной холод. Она хотела повернуться, убежать прочь, но ноги её не слушались. Вдруг её взгляд остановился на кабине водителя.
Там находился человек. Или всё же не совсем человек. Высокий, худой, он сидел за панелью управления, словно слившийся с машиной, одетый в длинную чёрную рясу, напоминавшую одежду священника, но более подходящая для траурной службы.
Лица его не было видно, но глаза прожигали насквозь. Они смотрели прямо на неё, видели её страх, её бесполезную попытку найти укрытие в себе самой. Варвара явственно чувствовала, как её дыхание срывается, сердце бешено колотится, набирая темп. Она больше не могла ни убежать, ни закричать. Вагоновожатый вцепился в неё взглядом так же крепко, как паук хватает жертву.
И вдруг он поднялся на ноги. Движение его было резким, быстрым, отточенным, как у хищника, который знает, что обессилевшая жертва уже не сможет сопротивляться. В его руках был автомат.
