август 2003
года
- Ну приспичило же твоей бабке
родиться именно в тот день, когда «Зенит» играет! – брезгливо
скривился Алексей.
Он развалился на тахте - в одних
трусах, с банкой пива – и смотрел по телевизору обзор спортивных
новостей, предоставив жене возможность самой убирать со стола и
мыть посуду после ужина.
- Ты слышала, что я сказал?
- Да, слышала, - в дверях появилась
Марина, вытирая мокрые руки о замызганный ситцевый фартук. – Я
думаю, если бы она знала, что так получится, выбрала бы для своего
появления на свет другой день.
- Ха-ха! – скептически отозвался
Алексей. – Я думаю, она как раз знала.
Бросив пустую банку на ковер, он
принялся щелкать пультом, бесцельно переключая каналы телевизора, а
другой рукой почесывая свою буйно волосатую грудь, словно
рассчитывал найти в зарослях какие-нибудь сокровища.
- Ты еще здесь? – приподнявшись на
локте, Алексей с удивлением посмотрел на Марину, которая все так же
стояла в дверях, словно ожидая чего-то. Может, приказаний: «Чего
изволите, господин?» – Принеси еще пива!
«Пожалуйста», - мысленно то ли
добавила за него, то ли ответила ему Марина и поплелась в кухню,
привычно недоумевая, почему, в конце концов, она беспрекословно
подчиняется этому волосатому вонючему хаму и позволяет собой
помыкать.
Ладно бы он еще ее бил или
что-нибудь в этом роде. Так нет, все происходило с ее молчаливого
согласия, будто так и надо. Она даже и не пробовала ни разу
возмущаться или протестовать.
И ладно была бы еще Марина Бессонова
мазохисткой, получающей от подобного обращения удовольствие. Так
нет, в душе всякий раз сжималась в комочек и горько плакала.
Впрочем, плакала она и на самом деле, но чтобы муж ни в коем случае
не заметил – женских слез он просто-напросто не выносил.
Крепко закусив губу, Марина
заглянула в холодильник и оцепенела: пива не было.
Господи, что делать-то? Ведь она
была уверена, абсолютно уверена, что в холодильнике не меньше трех
банок, поэтому и не купила, уж больно тяжелые сумки пришлось нести.
И делать крюк специально за любимым Лешкиным «Будвайзером» просто
не было сил. Тем более после двенадцати часов на ногах.
Марина работала дамским мастером в
самой рядовой дешевой парикмахерской. День через день. Вонь средств
для «химии» и укладки, надсадный рев фенов, клацанье ножниц, тупая
болтовня коллег и клиенток. Крохотные чаевые – в лучшем случае.
Работу свою Марина ненавидела. А впереди – еще одна смена: поход по
магазинам, ужин, стирка, уборка, ублажение в постели господина
Бессонова с его бесконечными насмешками и придирками…
Наверно, Лешка уговорил все пиво
днем, обреченно подумала Марина. Супруг работал охранником в банке
– сутки через трое, и сегодня у него как раз был очередной
выходной. Вот сейчас она вернется в комнату и скажет виновато:
«Леш, пива нет больше». Лешка заорет, в красках разъяснит ей, какая
она идиотка, в результате придется одеваться и идти за пивом.
Мелькнула вдруг мысль: а может,
наконец, взбунтоваться? Сказать: иди сам?
Марина испуганно обернулась, словно
Алексей мог услышать эту крамолу. Вздохнув глубоко, хотела уже
закрыть холодильник и отправиться на эшафот, но с облегчением
заметила притаившуюся за пакетом кефира банку.
- А подольше не могла? – свирепо
поинтересовался Алексей. – Тебя только за смертью посылать, – он
озабоченно ощупал свое главное богатство, словно боялся, что оно
могло вдруг нечаянно исчезнуть или уменьшиться в размерах. – Так
вот, я говорю, что если бы не твоя дурацкая бабка с ее юбилеем,
лежал бы я себе в субботу перед ящиком и смотрел бы себе футбол,
пивко попивая. А вместо этого придется тащиться за тридевять земель
и целый вечер дохнуть с тоски. Может, ты одна съездишь, а?
