– Как успехи? – поинтересовался приятель, завидев Эрика
выходящим из здания школы. – Удалось сладить с француженкой?
Тот покачал головой.
– Сказала явиться на пересдачу.
– Дура какая-то, – сходу припечатал приятель.
Второй возмутился:
– Что она к тебе прицепилась? Ясно ведь: тебе этот французский,
что корове – седло. Плюнь ты уже, да не парься!
Эрик и сам думал так же, но вслух произнес:
– Аттестат не хочется портить.
Аттестат портить действительно не хотелось: оценки у него были
хорошие, и только этот проклятый «лягушачий» язык портил
картину.
Друзья понятливо закивали, сочувствуя другу.
– Может, отца на эту зверюгу натравишь, – предложил Ян с
пошловатой усмешкой. – Пусть вставит ей, чтобы мозги заработали.
Сам знаешь, он это умеет!
Но Эрик, мрачный и злой, произнес сухо:
– Не хватало еще, чтобы отец приходил просить за меня. Он и так
полагает, что я мало усилий прикладываю в учебе: мол, занимался бы
лучше, и проблем не было бы. Считает, эта французская... мымра, –
он скрипнул зубами, с трудом сдерживая эпитет похлеще, –
просто-напросто добрая мамочка, и проблема только во мне.
Тобиас, вскинув черные брови, осклабился:
– Вот бы мне эту «мамочку» – да в кусты. Красивая, стерва! Я на
каждом уроке гадаю, что у нее под этой узкою юбкой. Клянусь,
трусики у нее кружевные, черного цвета...
Ян ткнул приятеля в бок и скривился:
– Ты помешан на женском белье, мы уже это знаем, но
француженка... Бррр, она, конечно, конфетка, но злобная, гадина, у
меня на нее бы не встало... Эй, что притих? – обратился он к Эрику.
– Тоже хотел бы...
– Да прекратите! – одернул Эрик друзей, слишком взвинченный,
чтобы поддерживать глупый треп в их привычной манере.
А Ян, совершенно безбашенный, как всегда, заорал во всю
глотку:
– Ты, французская стерва, мы бы тебе показали... – И неприлично
задвигался под хохот Тобиаса.
Они еще веселились, когда что-то тяжелое, пролетев мимо Эрика,
врезалось Яну в плечо и прервало веселье. Тот ойкнул, схватившись
за руку и растерянно глядя по сторонам... На противоположной
стороне улице, на остановке, стоял тощий пацан лет десяти, с
рюкзаком и камнем в руке. Стоило Яну заметить его, как ребенок,
замахнувшись всем телом, запустил этим камнем в него... Тот взрезал
воздух и угодил парню в колено. Ян взвыл от боли, как раненое
животное...
И Тобиас, только теперь пришедший в себя, заорал во всю
глотку:
– Ты, мелкий засранец, жить надоело?! – И ломанулся к мальчишке.
– Ну я тебе накостыляю...
Новый меткий снаряд угодил ему в лоб, опрокинув на землю.
– Убью гаденыша! – зло шипел Ян у него за спиной, кое-как
ковыляя к дороге.
– Нет уж, я первый, – вторил Тобиас, потирая огромную шишку,
выскочившую на лбу. На ноги он, впрочем, не поднимался, в глазах
странно двоилось.
– Эй, ты совсем того, парень? – прикрываясь рюкзаком, как щитом,
выступил вперед Эрик. – Прекрати, слышишь! – Очередной меткий
снаряд врезался в его «щит», и парень ускорился. Камни летели один
за другим, но Эрик продвигался вперед, и, когда его полоснуло
камнем по пальцу, зашипел и, отбросив рюкзак, схватил малолетнего
хулигана за руку. – Попался. Совсем с катушек слетел?
Мальчишка задергался, вырываясь, да так отчаянно, словно Эрик
был его кровным врагом, с которым он хотел поквитаться любыми
возможными способами.
– Угомонись уже, идиот! – зло гаркнул он, когда острые зубы
вонзились ему в кожу руки. – Хуже ведь будет! – Он вздернул
мальчишку повыше за лямки портфеля, встряхнул, как тряпичную куклу,
а под конец, не сдержавшись, одарил его оплеухой.
Ровно в этот момент, испуганно, в панике, закричала какая-то
женщина. Эрик сразу же оглянулся и увидел ненавистную фрау Линднер,
преподавательницу французского, которая в своей узкой
юбке-карандаше и туфлях на каблуке бежала к ним с выражением ужаса
на лице.
