Пролог
Лизу Вессу хоронили всем борделем. Маман по этому поводу даже
объявила выходной день, надеясь, что за вечер, который выходным уже
не будет, запросто отобьет все убытки. Дело с убийством проститутки
вышло грязное и шумное, поэтому дом свиданий, где она вполне
ожидаемо закончила свои дни, вот уже третью ночь пользовался
невиданной популярностью. Грязь и шум привлекают всегда, а тут еще
и пикантный душок плюсом. Так что заведение ломилось от публики –
место происшествия, как-никак.
Довольны были все. И мама Лура, прикидывающая будущие барыши. И
проститутки: у них уже который день выходил горячее некуда. И
клиенты: им девочки украдкой показывали убранную, но ту самую
комнату. «Ах, господин хороший, столько кровищи я в жизни не
видала. Даже когда Дерри Громила в минулом годе выпустил кишки
Грацему, и то меньше было. Ей-ей, провалиться мне на этом месте,
если вру. А уж полиции скока набежало… Только без толку все, не
нашли душегуба. И не найдут, верно. Как искать, если не осталось ни
следов, ни этих, как их… улик! Не видел его никто».
Не радовался событию, похоже, лишь один человек. Сын Лизы.
Мальчишка забился под лестницу, в каморку, где все еще смердело
грязью и кровью от тряпок, которыми мыли злополучный пол, и уже
который день не вылезал из той норы даже пожрать. Сердобольным
мамзелям не удавалось выманить его даже на пирожок.
Бордель-маман, тоже жалея мальчишку, выросшего у нее на глазах,
потихоньку договорилась с кухаркой, что пристроит двенадцатилетнего
Весса ей в помощь – бегать на подхвате, но все эти замечательные
планы полетели хорькам под хвост. На третий день каморка оказалась
пуста.
Эрдари Весс сбежал. Даже похорон не дождался.
Глава первая
– Эй, Дари! Светает. Светает, слышь, кому говорю? Пепел, да
просыпайся же, мать твою!
– Оставь мою мать в покое, – раздалось в ответ из вороха
стружек, кучей наваленных в углу. – Если ты не любитель мертвяков,
она тебе в этом деле не пригодится.
– Тьфу на тебя. Язык грязнее, чем задница. Помяни мое слово:
догавкаешься однажды, вырвут его тебе.
– Вырвут, ага. Если догонят. – Мальчишка со смаком потянулся,
зевнул и остро глянул на такого же, как он, грязного и обтрепанного
товарища по несчастью. – А тебе, Бонч, помяни мое слово, руки
вырвут. Если снова облажаешься, как вчера.
– Да ладно тебе, сбежали ведь. Нормально все.
– Ага. Нормально. Пока. В смысле, пока ты снова не
наворотишь.
– Т-с-с… – Бонч скосил глаза, к чему-то прислушиваясь, и Дари
тут же заткнулся. Приятеля не зря прозвали Крысом, что-что, а слух
у него был отменным – не хуже, чем у крысы настоящей.
– Нет, показалось, – выдохнул тот через несколько секунд, – тихо
вроде. Но сваливать все равно пора, пока не засекли.
– Ну так и валим. Или ты тут с кем попрощаться забыл?
– Типун тебе на язык, накаркаешь!
Мальчишки осторожно спустились с чердака ратуши, где так удачно
устроились на ночь благодаря забытой строителями лестнице, и тут же
ужами ввинтились в толпу.
Прямо под стенами муниципалитета по субботам устраивали ярмарки,
и, если не щелкать клювом, можно было рассчитывать на неплохую
поживу. Бонч решил навестить овощные ряды, а Дари – почтить своим
вниманием калачников. Жрать хотелось нестерпимо.
Увы, но сегодня удача явно повернулась к ним не лицом, а
каким-то другим местом. Не успел он сделать и десятка шагов, как
из-за пустого пока прилавка высунулась длинная рука, ловко ухватила
его за шиворот и утянула в тень, еще не растаявшую с ночи.
– Добегался, друг мой Пепел? – Как только глаза привыкли к
полумраку, мальчишка разглядел совершенно незабываемый прищур
Косого. И услышал угодливые смешочки его кодлы.
– Демоны твоим друзьям… По самые гланды, – сдавленно прошипел
он, потому что воротник никто отпускать и не думал.
