Мужчина плотно затворил дверь и стянул стеганую куртку, а после
ослабил ворот рубахи. Я застыла взглядом на его спине, облизнула
пересохшие губы. Что делать? Наверное, лучше усыпить его
бдительность, а не орать и дергаться.
В моём сне мужчина тоже был рослый, но такой ли? Я вспомнила, как
сила воли пропала: откинув голову назад, я только молча
смотрела в чужое лицо, которое было совсем близко, на расстоянии
одного выдоха. И помню, ещё хотелось что-то сказать, но незнакомец
из сна опустил ладони на мои плечи, склонился ниже и впился губами
в мои. Вспыхнула мысль, что так нельзя, но растаяла, как снег, под
натиском ярких чувств. Его руки смяли с плеч тонкую ткань платья,
обожгли обнаженную кожу прикосновениями – такими горячими в ночной
прохладе. И я тогда подалась вперёд, чувствуя, как плывет от чужого
порывистого дыхания и жадных поцелуев голова.
Прикрыв лицо руками, я тряхнула головой. Что за наваждение?! И
какое ещё платье? Почему я опять вспомнила это видение сейчас?
Мужчина повернулся и медленно подошел ко мне, будто даже с
опаской. Словно это не я его подозреваю, а вовсе даже наоборот. Я
недоверчиво сощурилась. Несмотря на его бороду, кстати, короткую и
ухоженную, и крепкое телосложение, он больше не казался маньяком.
Густые русые волосы были растрепаны, в темноте светлели спокойные
глаза. Только одежда выглядит странно: какая-то старинная рубаха,
похожие на льняные штаны, широкий пояс. Еще топор этот… Может он
этот, как их... реконструктор? Мужчина чуть склонил голову,
оглядывая меня, и вдруг коротко усмехнулся.
Ну да, хорошая я сейчас наверное – джинсы в грязи и порваны до
огромной дыры на колене, волосы растрепаны. Хотя сам он тоже после
нашего забега весь заляпан!
– Что вы тут делаете? Вы говорите по-русски? – уже безнадежно
спросила я снова.
Если он и правда реконструктор, это может быть их игра. Может,
он и правда нерусский – француз? Немец? А я тут пристала со своим
“Воронцово”. Странно только, что играют ночью. Стоп. Монстр-то был
явно не игрушечный...
Мужчина снова ответил что-то непонятное, взял с лавки полотенце
и предложил мне. Я послушно вытерла от грязи лицо, даже попыталась
колени отряхнуть. Незнакомец остановился так близко, что я ощутила
его запах, на удивление не пота, а какой-то другой, терпкий. Я
нашла в себе силы снова заговорить.
– Parlez-vous français? – чуть сорвался мой голос. – Sprechen
Sie Deutsch?
По крайней мере, на этих трех языках я бы могла поддержать
разговор – не зря десять лет училась на лингвиста, да и как
репетитор уже три года работаю.
Но вместо ответа мужчина друг вслушался в какие-то звуки из
леса, а потом оттеснил меня в глубь дома, заслонил своей
спиной.
– Эй, – уже менее уверенно заявила я.
Он чуть повернулся ко мне и прижал палец к губам, а потом кивком
указал на завешанную тканью печь.
Спрятаться? Но от кого? Но когда в дверь постучали, раздался
звон металла и снова чужие голоса, я решила, что бородатый прав и
без спора отступила в глубь избы.
Мне пришлось спрятаться за этой свисающей до пола шерстяной
тряпкой от каких-то незнакомых людей. Ночью. В лесу. Черт знает
где. Я чудом не попалась в лапы лохматому зверю, похожему
одновременно на волка и медведя, а теперь здоровый мужик с топором
затащил меня в дом, чтобы… Чтобы что?
Я медленно выдохнула, вспоминая дыхательные упражнения.
Спокойствие, главное спокойствие. Моя паника и бешено стучащее
сердце точно не помогут выбраться из передряги.
В избу вошли трое. Я уселась на пол, который, кстати, был
довольно чистым и тёплым, и осторожно глянула за край “шторы”.
Мужчины были как на подбор: плечистые, заросшие и вооруженные, с
явно иностранными лицами. Может, решили, что и я в этой сумасшедшей
игре?
