2023-й
Я снова в строю. Не за звезды. Не за деньги. И уж точно не за благодарность. Просто потому что, как выяснилось, я человек системы и на гражданке так себя и не нашел.
В городе я никому не нужен. Там другая жизнь – беглая, поверхностная, в которой ты или улыбаешься шире всех и всячески показываешь, что у тебя все отлично и прогрессивно, или ты «какой-то не такой», чудной или чего поинтереснее придумают…
А здесь глубинка. Точка на карте, где даже навигатор теряет ориентацию. Подразделение УФСИН – спецотряд, работающий по беглым.
Мы идем в тайгу. Неделями не выходим. Живем на грани. Не для романтики. Для порядка. Если это слово вообще еще что-то значит.
Я иду по тропе один. Пока. Еще не с группой. Еще без задач, только наблюдение. Но каждый шаг будто проверяет, остался ли во мне тот, кем я был раньше. Здесь нет кабинетов. Здесь нет «давайте разберемся», «давайте оптимизируем» (неважно, что: рабочие процессы, трудозатраты или просто фраза для «умного выражения лица»). Лес принимает или ломает. Третьего не дано.
Вышедших из зоны бывает два типа. Те, кто возвращается. Те, кто исчезает. Уходит в глушь. Скрывается, никому не верит. А потом становится опаснее любого зверя.
Потому что с волей у них уже особый разговор.
И мы – те, кто идет за ними. Не для того, чтобы наказывать. А чтобы вернуть или остановить. Иногда любой ценой.
Я вернулся в систему не потому, что соскучился по форме. И не потому, что некуда больше податься. У меня был выбор. Просто я устал быть не собой.
В городе я стал тенью. Раньше меня знали по делу. Потом по званию. Потом забыли.
Здесь все иначе. В тайге ты или человек, или никто. И каждый рядом не коллега, не друг – напарник на грани.
Я не романтизирую. Я просто знаю: в тишине легче услышать, что у тебя осталось внутри. И легче принять, если там – пусто.
Так начался очередной виток моей жизни. Это не столько служба, сколько возвращение себя.
Последнее письмо
Я знал, что назад пути нет.
В ноябре 2022-го я вернулся в строй, восстановился в звании, но набор был только в УФСИН. Я согласился. В ментов-ку дорога была закрыта – характеристика, люди с «хорошей памятью», ошибки, мои ошибки. Но в УФСИН взяли: три года по контракту в Богом забытом уголке страны на полном гособеспечении. Я подписал.
Поезд вез меня все дальше на восток – туда, где начиналась тайга, где заканчивается все человеческое и начинается закон выживания. Мое подразделение работало по беглым. Настоящие. Отмороженные. Те, кому терять нечего.
И я был среди них. Только с другой стороны.
Мы шли по лесу уже третий день. Состав слаженный. Работали молча, жестко. Я знал, что в этих местах глупость – это не минус, это приговор.
Комок Пашка – наша цель. Ушел в глушь, вооружен, загнан в угол. Он стрелял первым, всегда. Он знал, что сдаваться нельзя, у него пожизненное… И мы знали это тоже.
Все произошло быстро. Вспышка. Крик. Падение.
Я даже не сразу понял, что это – мне. Потом – холод. Потом – звуки, будто из-под воды. Попытались вытянуть. Связь – никакая. Медицина – далеко.
Меня везли. Я еще держался. Пока – просто боль.
А потом пришло понимание.
Я умираю.
Не завтра. Не через месяц. Сейчас.
И среди этой тишины, крови, боли единственная мысль, как удар по сердцу: я не попрощался с ней.
Я вспоминал ее голос. Ее смех… И тут я увидел ее. Она ехала с работы домой, дремала в электричке, уставшая до белого шума в голове. И как я хотел просто сидеть рядом. Просто рядом.
– Юль… Ты чего так спишь в электричке… Спи, ладно. Я посижу рядом. Доедем вместе.
Я не знал, был ли это сон, или душа все же успела найти дорогу.
