Бувард — городишка маленький и захудалый, граничащий с
запретным лесом.
Мирей Бекер и Хетти Вудс
— Опять пойдёшь? — буркнула Хетти, взяв со стола мешочек с
дурман-травой, задумчиво повертев его в руках, положила в корзинку
с остальными травами.
— Сегодня последний день ярмарки, — ответила подруге, проверяя,
всё ли на месте в ведьмином мешке, — за один день я заработала
больше, чем за две недели, продавая травы, порошки и отвары.
— Ведь Ильзе запрещала тебе брать свои вещи, — произнесла Хетти,
заметив, что я укладываю хрустальный шар в свой мешок, — говорила,
это может быть опасно.
— Я два дня с ним хожу, и ничего, — фыркнула, достав всё
необходимое для ритуала, принялась переодеваться, — во мне нет и
капли магии, как и у мамы… и дар ведьмы как у тётушки мне не
достался, так что всё это бесполезные вещи в моих руках. Но девушки
на выданье верят моим словам, — криво усмехнувшись, ехидным голосом
добавила, — все же мечтают о красивом женихе, который будет их
любить да одаривать. Я говорю им только то, что они хотят услышать.
Ну и тётка Ильзе всегда сказывала, что пророчества ведьмы могут
измениться, так что я никого не обманываю.
— А если тебя узнают? — не отставала Хетти, опасливо
отодвинувшись от стола, увидев выставленную мной банку с пауками,
которых Ильзе насобирала больше для устрашения, чем для дела.
— Не узнают, — успокоила взволнованную подругу. Хетти всегда
была немного труслива и первой бежала жаловаться на соседок, отчего
местные девицы её невзлюбили, а я… у меня тётка — ведьма, пусть к
Ильзе весь городок бегал за помощью, но всё же сторонились
ведающую, ну и меня заодно. Поэтому нам с Хетти суждено было
подружиться.
— Мир, может, не поедешь к отцу? Думаешь, признает тебя? Граф
отказал твоей матери… — недовольно пробурчала Хетти, подав мне
серый платок, поморщившись, спросила, — зачем ты наряжаешься в
мерзкую старуху?
— Молодую ведьму не слушают и не верят ей, да и парни норовят
пристать, никто не боится проклятий, — пробормотала, прикрепляя
крючковатый нос, собственноручно сделанный из глины и бумаги, — а
если ещё и лицо скривить пожалостливее, монет побольше дают.
— Я бы к тебе такой вообще никогда в шатёр не зашла, — невольно
передёрнулась Хетти, наблюдая, как я размазываю по лицу красноватую
массу, под которой ужасно чесалась кожа, но благодаря ей я
становилась похожа на старую морщинистую бабку.
— Мне надоело сидеть в этом городишке, зарабатывать на продаже
трав несчастные пятьдесят шеляг в неделю, когда отец живёт в
столице и разъезжает по балам. Он должен признать меня, тётушка
говорила, что я очень похожа на своего отца, и она рада, что её
сестра не увидела этого.
— А тёткин дом? Продашь?
— Кто его купит, — зло усмехнулась, цепляя на голову парик из
серо-жёлтой пакли, окинув удовлетворённым взглядом своё отражение в
зеркале, продолжила, — здесь же не одно поколение ведьм обитало,
вот только на Ильзе род прервался. Ну всё, я пошла! Мне осталось
заработать всего пару гилтов, и можно отправляться в Лэнгорд.
— Ох, Мир… боюсь я за тебя, — всхлипнула Хетти, вдруг крепко
меня обняв, хотя знает, что нежности я не особо привечаю.
— Что будет-то, — хмыкнула, аккуратно высвобождаясь из рук
подруги, чтобы не испортить маскарадный наряд, проговорила, — всё
будет хорошо.
— Угу, — шмыгнула носом Хетти, первой покидая дом ведьмы,
стоящий на окраине маленького городка, почти у самого запретного
леса. На мгновение замерев, глядя вслед подруге, я грустно
усмехнулась. Ей легко говорить, что лучше остаться в Буварде, её
жизнь давно распланирована: осенью, когда листва упадёт с деревьев
— свадьба, родители добротный дом справили, скоро детки пойдут. А
я, недоведьма, останусь совершенно одна, и лишь настырный Отто
продолжит докучать, но замуж не позовёт. Все же знают, ведьмы
семьёй не обзаводятся.
