— Вы не женщина, вы — огонь.
Передо мной стоял настоящий мачо.
Грудь колесом, локоны буйные, густые, очки чуть затемненные,
ухоженный вид, надменный взгляд.
— Но, — продолжал этот мачо
несколько снисходительно, — в бизнесе вы, Александра Дмитриевна, не
понимаете ничего. Нам необходимо определить потребности и желания
клиентов, чтобы удовлетворить их с максимальной пользой! В идеале —
превзойти ожидания и вызвать восторг!..
А я стояла — руки в боки, взгляд
суровый, волосы под платком, очки на плюс четыре. И была готова
мачо завязать узлом, и сил у меня бы на это хватило. Да, в
институтах, кроме аграрного, не обучалась, новомодными словечками
не бросалась. Но работать-то ты ко мне пришел, идиота кусок, а не
наоборот.
— Сию секунду увел Тамерлана с
площадки, — прошипела я, натягивая на лицо доброжелательную улыбку,
потому что там, на площадке, не должны догадаться, что что-то пошло
не так. Ну, конь. Ну, фото. Все как обычно. Кроме коня.
— Да вы посмотрите, какой успех! —
Нет, этот мачо — Вольдемар, и я не шучу, его в самом деле так
звали! — и правда хотел как лучше. Но выходило у него как всегда, а
закончиться могло еще хуже. — Конь — красавец! Вон какая очередь к
нему!
Я улыбнулась прошедшей мимо парочке
с сахарной ватой в руках. Экотуризм. Клиенты. Люди. Люди на моей
ферме — и эти люди у меня не работают. Эти люди просто приносят
деньги, потому что мы развиваем внутренний туризм.
А очень хочется заставить их всех
работать, а не прохлаждаться.
— Думаю, надо расценки на фото
включить в общий прайс, — продолжал Вольдемар. — И своего фотографа
здесь поставить. А еще можно…
Да, возможно, это была моя ошибка.
Вообще все, начиная с экотуризма и заканчивая Вольдемаром, но
сейчас давать задний ход было катастрофически поздно.
— Да ты понимаешь, — я проглотила
пару не самых цензурных слов, и была у меня их в запасе не пара, а
добрая сотня, — что Тамерлан — скаковая лошадь? Он рысак, а не
прогулочная наша Маруся! Ты же вывел из денника рысака и пустил его
на площадку к детям! Ты хоть соображаешь, что Тамерлан вообще к
подобному не привык?
Вольдемар не соображал, он хлопал
глазенками, а я соображала. И, конечно, мне стоило со всей дури
рвануть туда, раскидать мамашек, которые крутились рядом с
Тамерланом, изощряясь с сэлфи во всех позах. Потому что на сколько
хватит умения у Настеньки, тренера, и терпения у самого коня, никто
не знал. Но в чем и я, и Настенька были уверены точно: сорвись я
сейчас, и все эти матери не преминут расписать, как у нас невежливо
обходятся с клиентами, по всем доступным им социальным сетям.
Социальных сетей много. Все не отследишь и администрации сайтов
опровержения не напишешь. А Вольдемар, которого мне навязали как
«эффективного менеджера» вместе с льготным кредитом на развитие
экотуризма, — вот от Вольдемара можно что угодно ожидать, и перевод
льготного кредита в драконовский тоже, но я была уже готова на все,
лишь бы ничего не случилось.
Я поймала взгляд Настеньки —
стеклянный от испуга. «Александра Дмитриевна, спасите!» — вопила
она беззвучно. Спасите меня, Тамерлана, свой бизнес спасите и вот
этих вот дур заодно, и детей. А Волдеморта, то есть Вольдемара,
давайте выкинем за ворота фермы, и будь что будет с этим
экотуризмом. Жили мы все с девяностых «бывшим колхозом» и дальше им
проживем.
Я оттолкнула Вольдемара в сторону и
решительно направилась к площадке. Адова толпа, с одной стороны
этот дефективный менеджер прав — Тамерлан красавец. И характер у
него как у истинного рысака, и даже черт с ней, со стоимостью этого
коня, но Настенька, попади ему не в то место вожжа, с ним не
справится. У него свой тренер, мужик физически сильный и очень
опытный, способный удержать не то что лошадь, а, пожалуй, быка, и
спортивными регалиями обвешан, и не в таких передрягах бывал.
Только вот нет сейчас этого тренера, и помочь некому.
