Вероника
- Господи! Мир! Я больше не буду рожать! Заведи себе для этого
вторую жену или наложницу!
Мой истеричный крик разносится по почти пустому помещению, в
котором стоит только узкая кровать и кресло, на котором мне
предстоит родить дочь, если я до него доползу. Эхо под высоким
потолком вторит моему голосу, повторяя последние слова. Конечно, с
наложницей и второй женой я погорячилась, так как не подпущу к
моему мужчине другую женщину, но разрывающая боль настолько
вымотала, что сейчас я готова грозить чем угодно, лишь бы не орать
матом в обществе моего ребёнка, вот-вот готовящегося появиться на
свет.
- Может, всё-таки эпидуралку или ещё какую-нибудь анестезию? -
умоляюще просит Мир, с надеждой смотря на дверь, куда несколько
минут назад ушла врач, пообещав скоро вернуться. Нервничает,
бедненький. В расширенных глазах читается чёткий вопрос: а скоро -
это когда?
- Ну какая анестезия, Мир? Елена Дмитриевна сказала, что я в
родах. Поздно делать анестезию, а эпидуралку я боюсь, вдруг ноги
откажут, - ною между схватками, заставляя мужа нервничать ещё
больше.
То ли я всё забыла за три года, то ли Глеб выскочил быстрее и
менее болезненно, но с Кирой приходится помучиться. Сколько я уже
здесь? Часов шесть? А до этого кусала подушку всю ночь, не желая
беспокоить Дамира, вернувшегося из срочной командировки. Утром,
когда терпеть было невмоготу, тихонько потеребила его и заставила
поволноваться. Как он бегал… Как кричал… Не на меня, конечно.
Досталось всем. Охране за то, что мешаются на дороге, водителю за
то, что машину не успел за три минуты прогреть, повару за то, что
пахнет корицей, от которой меня вывернуло, не успела я выйти из
спальни, Хавчику за то, что прибежал к крыльцу за порцией яблок,
как привык прибегать каждый день, стоило только выйти из дома.
- Малыш, ну кому они откажут? Мне не посмеют. Для меня они по
команде раз-два раздвигаются, - вызывает словами улыбку Мир и сам
криво растягивает рот в подобии оскала.
Он хочет сказать что-то ещё, но меня выгибает от очередной
вспышки и почти выворачивает наизнанку. Похоже, Кира встала на
финишную прямую и берёт разгон.
- Мииир! Зови врача! Меня сейчас разорвёт!
Мир пулей вылетает за дверь, оглушает криком больничные стены, и
родильный зал наполняется медперсоналом. Елена Дмитриевна
заглядывает под рубаху, цокает языком и отдаёт команду
переместиться на кресло. Дамир подхватывает меня на руки, шатаясь
идёт по направлению к креслу, а в глазах паника и страх.
- Папаша, в обморок не упадёте? Может, в коридорчике посидите? –
смелеет Елена, немного позабыв, кто такой Дамир Захратов.
Мир бережно опускает меня на кресло, помогает расположить ноги
на подставках, не позволяя кому-либо коснуться, и молча одаривает
смелую женщину тяжёлым взглядом. Та виновато опускает глаза,
просчитывая, чем выльется её неаккуратность, но сразу подбирается,
стоит мне закричать.
- Дамир Авазович, со всем моим уважением… - сглатывает слюну. –
Не могли бы Вы постоять за креслом, подержать жену за руку, помочь
ей подышать правильно и дать мне принять роды.
Мир снова пытается проделать тот же фокус с демоническим
взглядом, но я беру откуда-то силы и лягаю его ногой в грудь,
обрывая властные замашки Бога. Он заметно сдувается и послушно
встаёт у меня в голове, всовывая свою ладонь в мою. Ох. Зря он это
сделал. Мощный наплыв боли, команда «тужься», крик, больше похожий
на рык раненого зверя, под ногтями проминается и лопается кожа,
захлёбывающийся вдох, новая команда врача, тёплая влажность на
пальцах, скорее всего, от крови или у Мира так сильно вспотели
ладони, и тоненький визг, оглашающий весь этаж – смотрите, я
родилась.
- С ней всё нормально? Почему она в крови и перемазанная белой
гадостью?
