Внемлите мне, дети мои! Имеющий уши
услышит, имеющий глаза увидит, а тот, кто во мраке жить
предпочитает, останется глухим и слепым. Есть ли истинная сила над
живущими у Тьмы, Света или Жизни? Правда ли, будто они судьбами
всех сущих правят? Или выбор только наш, и правда наша, и суд
только земной имеется? Говорю вам, слышащие: никто не вправе решать
судьбы, никто не в силе. Вольно вам то, что сталось на богов
спихивать, ибо не ответят, слова защитного не возьмут. А истина всё
ж проста: сами мы в ответе за сделанное.
(Из проповедей странника Бэхора)
Глава первая
Не знал, что состою в отношениях, пока
со мной не начали их выяснять
(Из мемуаров старого ловеласа)
Воздух пах близким снегом и красными
яблоками. Кусочек неба, робко выглядывающий из-за небрежно
отодвинутой занавески, был прозрачен до полной потери цвета. Чёрная
тонкая ветка, смахивающая на паучью лапку, скреблась о край
открытой рамы, нищенски тряся одиноким скрученным в жгут листком.
Нынешняя осень в Ахаре выдалась непривычно холодной – ещё и за
середину не перевалила, а уж того и гляди снег пойдёт.
Где-то тоненько, минорно пиликала
скрипка. Музыкальное сопровождение точь-в-точь под настроение: то
ли загрызть кого-нибудь, то ли самой повеситься.
– Леди Нашкас, повернитесь,
пожалуйста. Вот так, бочком, совсем немного, – ласковой крыской
прошелестела портниха. – Девочки, нужно подол ещё подобрать.
Чуть-чуть, буквально на полпальца. Чтобы фестоны кружев спадали
каскадом. Ещё немного повернитесь, леди Нашкас, будьте столь
любезны.
Арха, не протестуя, не ворча, да и
вообще ни слова не говоря, сделала, что от неё требовали. А с чего
бы ей спорить? Манекены вообще никаких звуков подавать не должны –
не манекенье это дело. И в зеркала, так любезно вокруг
расставленные, смотреться им не надо. Это даже очень хорошо, потому
что отражение ничего приятного не показывало: гора золотой парчи,
кружев, ленточек. А над этим великолепием нелепо торчащая голова с
раздражённо прижатыми ушами.
– По-моему, эта гирлянда розочек тут
лишняя, – заметил Адин. – Уберите, оставьте только шнурки. Видите?
Так гораздо изящнее.
– Не устаю восхищаться вашим вкусом,
лорд Иварр! Вы абсолютно правы. Рисунок ткани богат сам по себе и
дополнительный декор тут абсолютно не требуется, – угодливо
пропела портниха, благоговейно прижимая к груди пухлые руки и
влюблённо глядя на ивтора, элегантно бокалом поигрывающего.
Синеглазик не столько пил, сколько
ловил на хрустальные грани тусклое солнце, любуясь перекатами
рубиновых винных бликов. Кто в этой комнате действительно был
хорош, так это демон, небрежно развалившийся на кушетке. Хотя,
какое там «развалившийся»? Расположившийся – вот как. Ноги изящно в
щиколотках скрещены, рука, кольцами унизанная, покоится на
подлокотнике. Небесно-голубой атлас придворного камзола
переливается живыми волнами света. Кружева – пеной, волосы –
локонами, взгляд – томный.
Лорд, чтобы ему во Тьме тепло
стало!
– Это всего лишь навык, – отмахнулся
от восторженной бесы Адин. – И умение наблюдать. На вашем месте
банты с лифа я тоже бы убрал. К счастью, леди Нашкас искусственные
объёмы не требуются.
– Но мода... – не слишком уверенно
попыталась возразить портниха.
– Мода должна быть разумной, – веско
заметил ивтор. – Элегантные округлости – это, безусловно, красиво.
Но именно элегантные, а не чрезмерные. Могу посоветовать запомнить
золотое правило кроя: лучше в чём-то недобрать, чем
переборщить. А в данном платье юбка уже создаёт немалый объём
и...
– Меня тошнит, – мрачно сообщила
Арха.
– Ничего тебя не тошнит, – не поверил
синеглазик.
– Тошнит!
– Хорошо, – обречённо вздохнул демон.
– Дамы, попрошу минут на пятнадцать покинуть комнату. Леди
необходимо отдохнуть.
