Лина
— Гелька! Куда пошла?
Лина поморщилась, скорее всего,
неосознанно. Просто такая форма имени бесила до зубовного скрежета.
И мать прекрасно об этом знала, но в подобные моменты нарочно её
использовала, тоже, наверное, неосознанно, чисто на автомате
стараясь зацепить побольнее.
Рассчитывала на скандал? А то ей
мало? И сама уже в неадеквате, и отец в неадеквате, и гости. И, как
обычно, опять всё закончится дракой. Подобные застолья почти всегда
так заканчивались, иногда даже выбитым окном или выломанной дверью.
Про посуду и упоминать не стоило. Лина уже давно привыкла к чашкам
и тарелкам с трещинками и щербинками по краю.
Да и плевать. Заколебёшься покупать
новые. Лучше Лина на более-менее приличные шмотки потратится, чтобы
не выглядеть по сравнению с остальными совсем уж убого. Потому что,
да — кто бы что там ни говорил, а до сих пор и, наверное, всегда —
люди будут оценивать, как ты одет. Причём красиво, удобно и
аккуратно — вообще ничего не значит. Всё упирается в дёшево или
дорого.
А какая посуда у них дома, всё равно
никто не увидит. Потому что Лина никогда никого сюда не пригласит.
Ни за что. Ни друзей, ни знакомых. Хотя друзей-то у неё тоже особо
нет. Невозможно же бесконечно скрывать, что тебе настолько не
повезло с семьёй, всё равно когда-нибудь это выплывет наружу, и
тогда…
— Гелька, а ну стой! — это уже
папочка.
Попытался встать, рискуя тут же
опять рухнуть, но Лина не собиралась ни останавливать, ни наблюдать
за происходящим. Она уже знала, досконально знала, что могло
произойти дальше — до тошноты, до отвращения, до отчаяния.
Она, даже когда была гораздо младше,
в такие дни просто сбегала из дома, не обращая внимание на время,
не боясь вляпаться во что-то ещё более худшее. Потому что хуже
просто не бывает. Дом, который по сути должен всегда оставаться
твоей надёжной крепостью, вдруг превращался в притон, полный
мерзких, пьяных, неконтролирующих себя людей, включая твоих
родителей.
Вот он — её персональный ад, её
реальная жизнь. Хотя с последним Лина ещё непременно поспорит, и не
сдастся, пока не выберется из этой грязи. А сейчас — просто прочь,
пусть даже в никуда. Главное, подальше отсюда.
Лина выскочила из квартиры, нарочно
изо всех сил долбанула дверью.
Чтоб они все там попадали со
стульев. Если уже сейчас не валяются под столом. А она и такое
частенько заставала, когда возвращалась утром.
Ну почему? Почему? Почему другие
жили нормально, и только ей вот так не повезло? За что? Что она
натворила, отчего судьба обращалась с ней так? А ведь, главное,
родители вполне могли быть нормальными. Когда трезвые. И после
таких вот попоек они частенько чувствовали себя виноватыми,
заискивали, оправдывались раскаянно: «Доченька, прости! Но ты же
понимаешь, жизнь такая. Иногда хочется отдохнуть, расслабиться.
Задолбала эта чёртова работа. А ведь деньги нужны, иначе ж
никак».
Ну почему другие-то расслаблялись
нормально, по-человечески? Не напиваясь до свинского вида, не
приводя в квартиру ещё кучу таких же друзей, охочих до дармовой
выпивки и жрачки. И с деньгами бы меньше проблем было, если бы
родители периодически не спускали их на такой вот «отдых».
Они ведь даже не разбирались, кого
тащили в гости. И, когда Лина стала постарше, время от времени в их
компании оказывался урод, который напившись, начинал лезть к ней. А
мамочка с папочкой просто ничего не замечали, даже если орать и
ругаться.
Нет, она не придумывала, не
предполагала, она это точно знала. В тот раз просто каким-то чудом
удалось вырваться и сбежать. Поэтому сейчас она и предпочитала
уйти, пока не стало поздно. И даже на улице чувствовала себя в
большей безопасности. Если нарочно не лезть во всякие там закоулки
и подозрительные неоднозначные места, не привлекать внимание
неадекватов — а подобных людей она легко определяла, научилась,
пришлось — то ничего плохого и не случалось.
