Она вышла из офиса, и кто-то тронул её за плечо. Легко так. Словно по-дружески. Она даже обернулась с улыбкой. Но та быстро сползла с её лица.
– Серёжа?
– Привет, Ань. Что, не ожидала, что я приеду?
Ну как сказать? Ожидала, наверное. После его внезапного звонка, конечно, ожидала, что какую-то глупость он может выкинуть. Например, припереться из Питера в Нижний первым же рейсом.
Но дни шли, а Мелёхин не появлялся, и Аня успокоилась. Зря, как видимо.
Нарисовался он с первым днём декабря на календаре. Сейчас стоял перед ней, прожигая взглядом серо-стальных глаз, будто пытался найти ответы на все свои вопросы, которые крутились у него в голове. Аня была уверена: вопросов было много.
– Это ничего не меняет, – фыркнула она, отвернулась и пошла дальше.
Только этот наглец увязался за ней.
– Ань! Ань, стой!
Когда-то бы она душу отдала за «Ань, стой», но не сейчас.
Тонкая корка снега хрустела под их ногами. На воротник тёплой кожаной куртки Мелёхина порядком намело снега. Значит, долго ждал.
Да хоть бы и замёрз здесь, ей то что? Аня поджала губы.
– Не стоило меня караулить возле офиса.
– Но ты же трубку не брала.
Не брала? А он что, звонил? Ах да, она же засунула его номер в чёрный список.
Пришлось пожать плечами и гордо бросить:
– Я на звонки с незнакомых номеров не отвечаю.
Голос у Сергея был ровный, и на каждую её реплику у него находился разумный ответ. Это выводило ещё больше, выбивало из колеи.
– Мой номер не менялся с первого курса, – заявил Сергей с нажимом, а затем в том же тоне добавил: – И, кстати, ты могла позвонить и сказать, что беременна. Ты знаешь, это очень некрасиво…
– Что?!
Тут её терпение окончательно лопнуло. Это что ещё за отповедь? Аня развернулась и сделала шаг в сторону Мелёхина. Она могла его игнорировать, посылать к чёрту, чтобы потом пережить потрясение от их встречи наедине с собой. Но вынести обвинения, что она поступила некрасиво… Тут уж обострённое чувство справедливости выбросило её в атаку.
– Что некрасиво, Серёжа? Некрасиво это провести ночь вместе, бросить девушку в номере отеля, спасибо, что оплаченном, и умотать на очередную вечеринку, а потом сделать вид, что ничего не произошло. И даже не позвонить после.
Эта тирада отняла у неё последние силы. Сотни раз она репетировала, прокручивала в голове, что скажет Сергею при встрече. Но три года назад этой встречи не произошло. А сейчас у неё вылетели совершенно другие слова. Не менее горькие и полные обиды.
Зато у Мелёхина хватило наглости заявить:
– Но… ты же знала, какой я, когда…
Аня выпрямилась, тряхнув копной тёмных волос.
– Знала, какой ты тогда… знаю и сейчас. Серёж, люди не меняются. На кой чёрт ты приехал? Поиграешься в отца и улетишь обратно, а мне потом расхлёбывать? Ты хоть знаешь, как с детьми общаться? У нас тут налаженная жизнь. Налаженная, понимаешь? И тебе в ней точно нет места.
Ей хотелось резануть по больному, сказать так, чтобы он понял раз и навсегда: ему тут не рады.
После этих слов Ане оставалось лишь развернуться и уйти своей дорогой. Что она и сделала. Со страхом и каким-то ещё странным чувством, которое могла бы определить как слабенькая надежда, что Сергей не отстанет.
Но он отстал. Не пошёл за ней. Как говорится: что и требовалось доказать.
Впрочем, чего она ожидала? Она ведь этого и добивалась, чтобы он оставил её в покое.
В университете он тоже был таким: интересовался как дела скорее из вежливости, чем из искренней заботы. Общался с ней и с Варей, потому что это было выгодно – полные читабельные конспекты всегда под рукой и списать дадут при случае. Ему – спящему на последней парте гуляке-мажору. А сейчас что? Из вежливости и какого-то обострённого чувства, что как бы «надо» приехать, пересёк больше тысячи километров, чтобы получить от ворот поворот и со спокойной совестью вернуться в Питер?
