Сначала была ярость. И злость.
Много-много злости… Металась по спальне, хватала вещи, кидала на
пол, разбила лампу, свернула постель… Сама не понимала, что делаю.
В голове кавардак, сердце разрывается от тяжести, а тело как
натянутая тетива. Но слёз не было.
А потом как по щелчку навалилось
такое отчаянье, что даже на ногах стоять не смогла. Так и рухнула в
кучу на полу. И рыдала, рыдала, рыдала… Делала вдох и опять рыдала.
В конце концов то ли уснула, то ли просто в забытье впала… А
главное, думать ни о чём не могла, так и лежала на скомканном
одеяле и смотрела невидящим взглядом в потолок.
Уже утром стала различать звуки,
цвета. А двигаться не могла. Лежала и заставляла себя дышать.
Почему-то это казалось безумно важным – правильно дышать. Боялась,
что если вдруг собьюсь хоть на один вдох-выдох, то больше не смогу…
Вообще ничего.
В часов восемь утра поскреблись в
дверь. Сначала тихо. Затем настойчивей. Следом раздались голоса,
которые тут же пропали – кто-то отогнал детей от двери спальни.
Дети. Мысль пришла в голову как удар молнии, я даже застонала. Ещё
же дети. Им же что-то тоже надо сказать. Нет не так, к ним же
просто надо выйти для начала. А как это сделать, если мать вконец
сошла с ума, и даже не знает, как правильно дышать?
Минут через 20 поскреблись снова. К
тому времени я уже смогла сесть на пол, но руки и ноги всё равно
казались чужими. Опять были голоса за дверью, но слов я всё ещё не
понимала. И вновь тишина.
Когда в следующий раз за дверью
появились признаки жизни, я уже умылась и кое-как пыталась собрать
разбросанные по комнате вещи, но всё было в осколках лампы, поэтому
получалось плохо. Чудо, что не порезалась. Стук, второй, третий. А
потом уже голос с еле уловимым акцентом спросил меня:
- Сань, ты там живая?
Всё понятно, выбрали самого
дипломатичного.
- Да, сейчас выйду, – собственный
голос был хриплый и совсем чужой. Но хоть говорить могла, и то
хорошо.
За дверью помолчали. Но потом Дамир
всё-таки решил уточнить:
- Уверена?
- Уверена, – солгала я. Дам ещё
какое-то время постоял под дверью, хотя, судя по сопению и шарканью
ногами, они там все были. Я обречённо посмотрела на своё отражение
в зеркале: глаза красные, нос распух, веки отекли, зато сама вся
какая-то серая, осунувшаяся. Краситься не стала, только волосы
расчесала, чтобы уж совсем Бабой-Ягой не выглядеть. Сделала шаг к
двери и замерла. Вроде как и боялась выходить, а вроде как и всё
равно было, на чувства особых сил не оставалось. Нажала на дверную
ручку, потянула дверь на себя и сразу же увидела хмурое лицо Стаса.
Захотелось захлопнуть дверь обратно, рука уже дернулась, только
Стас ногу успел поставить между дверью и косяком.
- Мать, не дури.
Я смотрела Стасу в лицо и видела в
нем Сашку. Тот же чуб, тот же контур лица, вот только взгляд не
отцовский… А какой-то его собственный. Тут же почувствовала, как
кто-то меня обнимает, опустив взгляд вниз, увидела две головы со
светлыми макушками. Вика уткнулась лицом мне в живот, Кристина же
наоборот разглядывала меня, задрав головёшку кверху. И как только
смогли протиснуться в комнату?
Стас до конца открыл дверь, и я уже
увидела всех. Рядом со Стасом стоял Дамир, весь такой спокойный и
невозмутимый. Чуть в стороне от них долговязый Ромка, упёр руки в
бока и недовольно шаркает ногой. За спинами ребят обнаружился
Кирюха, то ли прятался, то ли просто не знал, что делать. Я
погладила девочек по головам, посмотрела на мальчишек и с какой-то
обреченностью сказала:
- Всё будет хорошо.
Следующие три ночи дети спали со
мной. Сначала пришли девочки, а потом появился Кирилл. Видимо,
чтобы уж наверняка. Не знаю, чем его там убеждали братья, но своё
возрастное «фи спать с мамой» он как-то преодолел. Благо кровать у
нас была большая. Дети уснули достаточно быстро, зато я, крутилась
всю ночь, по-тихому пуская слёзы в подушку. Утром выглядела опять
плохо. Дети весь день следовали за мной по пятам, приставали с
идиотскими делами или вопросами. Дёргали, просили о чём-то, в общем
не давали в полной мере погрузиться в пучину страданий. Под самый
вечер «ставка» в лице Стаса и Дамира в дополнение к уже имеющимся
трём детям в моей постели прислали мне Рому. Он заявился со своей
подушкой и отвоевал кусок кровати так, чтобы его никто не касался,
хотя это было достаточно сложно, так как перед самым отбоем Стас
запихал к нам в спальню ещё и 30-килограммового лабрадора Бакса.
Собаку мы уложили в ногах, но спать от этого легче не стало, было
душно и тесно, да и Роман всё время забирал одеяло себе. На третью
ночь ситуация повторилась. Зато я наконец-то спала, даже несмотря
на то, что всё тело дико болело, так как Бакс решил, что я гораздо
удобней матраса. Поэтому на следующий день я заявила, что сегодня
сплю одна, и, если кому-то из них одиноко, могут идти спать к Стасу
или Дамиру. После чего, все, наконец, разошлись по своим комнатам,
один только Бакс сидел у меня под дверью и с надеждой махал
хвостом, ожидая, когда же его опять впустят в спальню. Обычно ему
это не разрешалось, но вот уже две ночи непутевые хозяева сходили с
ума, и он рассчитывал на продолжение, но вредная хозяйка захлопнула
дверь перед его носом.
