— Улыбайтесь так, словно угодили на
прием к императору! — орет фотограф. — Позу, позу красивую! Радость
на лице!..
А мне хочется сдохнуть и не видеть
всего этого безобразия. Какая радость, какие улыбки? Стою, как
идиотка, возле древней каменной кладки, дурею от жары и желания
придушить Светку. Тоже мне, подружка. На кой ляд вытащила в это
путешествие? Сказала: развеешься, снимешь стресс.
Угу, будто мне в родной Костроме мало
развалин.
Мимо проходит толпа туристов —
фотосессия временно притормаживается. Я на секунду расслабляюсь,
перестаю лыбиться. Фотограф морщится недовольно и опускает
камеру.
— Никто не знает, в честь какого
божества и когда была построена эта арка, — заунывным тоном вещает
экскурсовод. — В стоящей рядом пирамиде были найдены незнакомые
символы, которые до сих пор не удалось расшифровать…
— Тамара, кончай делать вид, будто
помирать собралась! — кричит мне Светка. — Зря, что ли, мы сюда так
долго перлись? Пусть хоть фотки на память останутся.
— Улыбаемся и машем! — опять за свое
фотограф. — Машем и улыбаемся!..
— Вспомни о чем-то хорошем! — советует
подружка. Чтоб ей пусто было.
О чем вспоминать? О том, что мне сорок
с приличным хвостом, а я одинока, как луна на небе? Не на кого
ночью ногу закинуть. На работе не коллектив, а террариум. Соседи
второй год ремонт делают. Зуб снова ныть начал.
Дочка единственная ― и та исчезла. Как
сквозь землю провалилась. Она уже взрослая, самостоятельная.
Наверное, устала от моих нравоучений и советов. Вот и сбежала
выступать где-нибудь без моего ведома. И чем ее так прельстили
танцы?..
Со всех сторон сыплется, точно злой
волшебник опрокинул надо мной ведро злых заклятий.
— Ну же! — рявкает Светка.
Вяло поднимаю руку, растягиваю губы —
не уверена, что получилась улыбка. Скорее, предсмертный оскал.
И тут за моей спиной что-то взрывается.
Яркий свет ослепляет. Мир кружится, а меня точно подхватывает
теплым потоком и несет в неведомом направлении.
Открываю глаза, привычно тянусь к
тумбочке за очками.
Привычно не нахожу, чертыхаюсь и
поднимаюсь с кровати. Опять забыла в сумке. Или вообще на
работе…
Путаюсь в чем-то длинном, лечу на пол.
Откуда такое длинное одеяние? Всегда сплю в майке и трусах, с
детства.
В больнице, что ли, ночнушку
натянули?
А-а-а, ясно, взрыв был ничем иным, как
солнечным ударом. Перегрелась-таки на солнце и загремела в
больницу. Доигралась, дофоткалась на сорокаградусной жаре.
— Сати Тамани!.. — раздается
откуда-то сверху. — Вы очнулись? Великая радость!
Потираю ушибленный локоть, смотрю снизу
вверх на незнакомую девушку. Вполне приятная, чернявенькая, волосы
заплетены во множество косиц и причудливо уложены на голове. Вот
только одежда странная. Давно ли разрешили медсестрам носить
шелковые шаровары, длинные туники и расшитые бисером туфли?
— Очнулась, — признаюсь и продолжаю
пялиться на туфли девушки. Есть в этом нечто странное.
Необычное.
Точно! Я же без очков, но рассмотрела
мелкий бисер. Вернее, малю-ю-юсенькие камушки, собранные в некое
подобие цветка.
— Необычная обувка, — признаюсь
вслух.
— Это же вы мне подарили в тринадцатом
месяце на день Великой Матери, — радостно объявляет девушка.
Каком-каком месяце?! День матери в
ноябре отмечают. Я точно помню — Варенька никогда не забывала
поздравить.
Трясу головой, с силой потираю виски.
Принимаю протянутую девушкой руку и поднимаюсь. На удивление легко,
хотя долго просидела на полу в неудобной позе. Спину не тянет, ноги
не гудят.
— Ты кто такая? — спрашиваю у девушки.
— Чего вырядилась как на Хэллоуин?
— Мина, ваша служанка, — чеканит та.
Прикладывает одну ладонь к сердцу, другую к виску и
кланяется. — А господина Хэла тут нет, он проживает в главной
пирамиде.
