Трасса Пермь-Екатеринбург. Поздняя осень. Моросит дождь. Мы, с
отцом, едем в Пермь. Напросилась прицепом, когда папа сказал, что
поедет. Развлечений в нашем небольшом городке маловато и любой
выезд в центр - событие.
- Пап, а давай сходим в гипер "Семью"? На третьем этаже такие
вафли делают с клубничным сиропом, - дыхнула на стекло и нарисовала
сердечко.
- Вера, сластена моя, конечно сходим, только заеду по работе в
центральный офис, - кивает отец.
Отец у меня - человек дела, слова и вообще ответственный. Когда
мама усвистала в другую семью, мне было десять. Тогда он посадил
меня напротив, и накатил сотку:
- Это ты видишь в последний раз! Больше - ни грамма! Каждый день
полный отчет о том, что делала должен быть записан в эту тетрадь! -
кладет мне толстую тетрадку в клетку. - Я прихожу вечером с работы
и на плите должен быть ужин! Учись дочь быть самостоятельной!
Дневник буду проверять каждый вечер. За двойки - наказание! Ты, -
навел на меня указательный палец, - Должна учиться, чтобы чего-то
добиться в этой жизни. Никто ничего просто так не принесет на
блюдечке!
Папа слово свое сдержал. С тех пор, ни разу не видела его
пьяным. Жесткий контроль дисциплинировал. Старалась, училась на
четыре и пять. Помню, как за двойку по английскому отхлестал ремнем
так, что сидеть не могла. После этого английский, казалось, учила
даже во сне.
- Пааап, смотри! Авария! - впереди был виден дым и мы поехали
медленней.
В кювете лежал перевернутый черный джип, из капота которого уже
валил дым и прорывался огонь.
- Давай посмотрим, может кому помощь нужна?! - начинаю ерзать,
как на иголках.
Сердце почему-то бьет тревогу. Сродни паники подкатывает к
горлу.
- Так вызвали, наверное уже спасателей, - пытается успокоить
меня отец.
И впервые за долгие годы я его ослушиваюсь. Открыв двери, прямо
на ходу, выскакиваю и скатываюсь с пригорка к перевернутой машине.
Раздается хлопок и авто начинает гореть. Падаю на колени и
заглядываю внутрь через разбитое окно. Вижу светловолосую женщину
без признаков жизни. Голова ее запрокинута и стеклянные глаза
смотрят прямо мне в душу. Вскрикиваю от увиденного. Впервые вижу
покойника так близко. Женщина очень красива. Она как поломанная
кукла... Даже не верится, что это был живой человек. Слышу стон с
другой стороны.
- Вера, вернись! Кому сказал! - слышен крик отца.
- Помоги! Он жив! - не узнаю свой голос, который срывается на
истеричный.
Отец матерясь, что я глупая девчонка лезу и могу пострадать, все
таки спускается. Мы, вдвоем вытаскиваем молодого парня и кладем
подальше от машины. Огонь уже добрался с капота до салона. Машина
вся объята пламенем. Черный дым окутывает нас. Тошнотворный запах
горелой плоти и железа бьет в ноздри. А я не могу оторвать глаз от
парня, что лежит на сырой земле. Стаскиваю с себя куртку и
подкладываю ему под голову. Отец ходит вдоль дороги и орет на
кого-то по телефону. В скорую звонит - мелькает мысль. Звуки и
голоса доносятся до сознания издалека.
- Потерпи, - шепчу, осторожно поглаживая по светлым волосам.
Парень был нереально красив. Я таких никогда раньше не видела.
Будто ангел - любуюсь породистыми чертами лица. Ресницы дрогнули, и
он открыл глаза. Получила удар пот дых. Невероятного зеленого цвета
омуты. Резко схватил меня за предплечье и рванул на себя, впиваясь
взглядом. Рвано дышу ему в губы.
- Скоро приедет скорая, - хриплю. - Все будет хорошо, - не знаю
кого успокаиваю: его или себя.
Хватка ослабевает и блондин снова теряет сознание. Черные
хлопья, вперемешку с дождем падают сверху. Парень всего лишь в
белой рубашке, которая сейчас в крови и в темных разводах от
копоти. Сквозь мокрую ткань начинает просвечивать тело. На груди, в
области сердца замечаю рисунок. Черт знает, что у меня в голове
было. Трясущимися руками расстегиваю рубашку и вижу татуировку
кинжала, на рукоятке которого крылья ангела. Вздрагиваю, из-за
шагов со спины и запахиваю рубашку обратно. Приехали медики. На
негнущихся ногах отхожу к отцу.
