Оксане — с любовью и
благодарностью
Не стоит кривить душой, говоря, что точно так все и было. С
другой стороны, если описывать произошедшие события точно так, как
это случилось в действительности — значит нагонять на читателя
скуку, а поступать подобным образом, вполне понятно, я не имею
абсолютно никакого права.
Пожалуй, с этим бы согласился приезжавший в Новосибирск из
Саппоро по линии одной из организаций породненных городов молодой
поэт-любитель Дзюэмон Котомура, по профессии — железнодорожник.
Однажды он рассказал мне несколько интересных историй о тех
современных японцах, в которых даже в третьем тысячелетии живет
неистребимый и почти совершенно не понятый европейцами самурайский
дух. «В этой стране, — говорил Котомура о Японии, — ничто не
умирает и не исчезает. Я не слышал, чтобы где-либо еще так мирно
уживались высочайшие проявления прогресса с традициями, на первый
взгляд кажущимися невероятно архаичными».
Не берусь судить, понял ли я досконально сущность этого духа (да
и понять, как известно — значит упростить!), к тому же и сам
Котомура проявляет к культуре и истории России едва ли не больший
интерес, чем к культуре и истории собственной страны, а многое я
воспринял именно с его слов. Во всяком случае, нашу литературу
Дзюэмон знает очень хорошо; он любит цитировать поэтов «Серебряного
века», далеко не со всем творчеством которых знаком я (особенно,
как я заметил, Котомуре нравится Велимир Хлебников, и его он
называет «самым японским из всех русских поэтов»). Но это я так, к
слову.
И все же, будучи человеком из той страны, где к наследию веков
относятся бережнее, чем едва ли не в любом другом государстве мира,
Котомура является патриотом в лучшем смысле этого слова. Один из
главных героев романа, Сэйго Такэути, во многом «списан» именно с
Дзюэмона, которому также присущи определенный авантюризм в
решениях, серьезное отношение к даваемому слову и зачастую
малопонятный юмор.
Кстати. Разумеется, Такэути должен говорить по-русски не так
складно, как это получается у него в беседах с Андреем Маскаевым и
другими героями книги. Эта, пожалуй, одна из немногих неточностей,
на которое, может быть, читатели посмотрят сквозь пальцы. Потом,
оформление документов для выезда за границу в реальной жизни, как
правило, происходит куда сложнее и дольше, чем в романе. Наконец,
клана под названием «Акатацу» в японской мафии нет и никогда не
было, как и не существовал в действительности и пилот-смертник
Кивата Дзётиин.
Зато многое из того, что неазиатам часто кажется безнадежно
устаревшим, косным и даже попросту нелепым, происходило и
происходит сейчас в действительности. Думаю, не зря обычный
гражданин страны Восходящего Солнца Дзюэмон Котомура говорит, что
Япония — это страна, в которой ничто не умирает и не
исчезает.
Что есть презентации — благословение, или же сущее проклятие
нашего времени? Об этом я лениво раздумывал, когда приходил в себя
после пирушки, устроенной в центре муниципальном культурном центре
«Хоккайдо-Сибирь»… Или наоборот, «Сибирь-Хоккайдо», если я,
конечно, не ошибаюсь. Приходил я в себя отнюдь не дома, а,
черт возьми, в квартире, по супружеской терминологии, посторонней
женщины. Само по себе это, конечно, было не так уж и плохо,
учитывая тот момент, что Танька все еще находилась в командировке,
но вот голова трещала, будто я выпил вчера не меньше литра
неочищенного самогона.
Нет, конечно, я выпил, но относительно немного; да и повод был,
что называется, лучше не придумать — Игорь Сорокин, мой компаньон,
генеральный директор общества с конкретно ограниченной
ответственностью, наконец-то добился для нашей фирмы статуса
совместного предприятия… Не так-то просто было все это устроить, но
Игорь молодец. Правильно он сделал, ничего, что теперь три четверти
основных фондов будут принадлежать этому японцу, зато стабильность
и надежность Игорь нам обеспечил… Но и горазды же эти азиаты
русскую водочку кушать! Правда, не все. Годзи, ихний босс,
по-моему, даже к рюмочке ни разу не приложился. Зато другие двое,
как и сам представитель фирмы «Токида» в Новосибирске, как его…
Сэйго Такэути, называвший себя русофилом и неплохо говоривший
по-русски, глушили родимую не хуже, чем мы…
