Солнце шпарило как проклятое, приходилось щуриться чтобы не выжечь себе сетчатку нафиг. Я тащилась рядом с Сашкой в до сих пор мокром купальнике, поверх которого зачем-то напялила джинсы. В кроссовках было совсем плохо, пришлось нести их в руках, периодически взвешивая, что хуже – идти босиком или вариться в обуви. Мозг, как вяленая камбала, отказывался принимать решения.
– Тебя не бесит, что норм люди на море ЕЗДЯТ, а мы как бомжи – пешком? – ворчал он морщась от солнца.
– Аха, бесит. Но я все равно не буду купаться на том берегу. Ты схему канализации видел?
– Видел, – буркнул он, отводя взгляд.
И всё, спор заглох, как обычно. А что он мог еще предложить? Пробка тянулась с обеда и до победного. Можно было сидеть в микрике, изнывая от жары, с толпой таких же неудачников. Правда пока мы топали, где-то на середине дороги затор рассасывался чудом. Но на автобус уже сесть было нереально.
Он опять засмотрелся на мои глаза. Проклятые глаза. Единственное место на моем лице, которое выглядело привлекательно. Резкий подбородок, узкий рот, длинный нос – "Это все как будто слишком много для одного лица" – как-то по бухому секрету рассказал мне Санёк. В подпитии у него просыпалась другая личность: "Балагур и шут – Санёк". А вот глаза у меня жёлтые. Ненормально жёлтые. Из-за этих глаз отец нас с матушкой бросил, а потом и мать спилась…
Мысли прервал гул тормозящего джипа. Из окна выглянул рыжий парень. Очаровательный до чертиков.
– Эй, студенты, – голос обляпал шею тёплой вибрацией. – Подбросить?
– Щаз. А завтра в новостях: "Тела студентов найдены у мыса Тобзина?" – съязвила я.
– Да ладно тебе, ты на него посмотри, а на себя? – иронизировал Саша. – Может и правда сжалились над бедными студентами, – прошептал он с мольбой.
Из-за спины водителя показался парень с голубыми волосами! В руке – бокал!
– Дева и отрок! Влезайте, не мудрствуйте. Близ есть путь сей. Солнце жжет, а тени мало. Ну? Не дерзайте ли идти пешище, коли колесница дарована? – произнес "мальвина".
Саша моргнул.
– Это чё… древнерусский? – видно было, что он размышляет насколько сильно его по башке солнышко вдарило…
– Ваще не, – отозвалась я. Слова "мальвины" звучали неправильно, чуждо. И всё же… гипнотически.
Саша, все-таки, решился на авантюру. Останавливать его не стала. С равным успехом: его могло действительно солнечным ударом шибануть, и тогда я бы его точно не дотащила; или же в этой поездке случилось бы что-то ужасное. Влезла в джип вслед за ним.
Салон оказался нереально роскошным для Владивостока. Маслянистая кожа липла к ладоням, сладко щипала ноздри. Водитель едва заметно кивнул нам. "Мальвина" даже не соизволил повернуться, зато поглаживал приборную панель, и казалось, что мотор отвечал ему довольным урчанием. Зеркало заднего вида отображало одно: мода на андрогинность достигла предела! На заднем сиденье, напротив нас – женщина, настолько красивая, что Саша непроизвольно сглотнул.
– Улица? – уточнил водитель.
– Семирадского, – просипел Саша.
Джип плавно тронулся, руль почти не двигался, и дорога словно сама расступалась – ни одной выбоины.
– Студенты? – лениво поинтересовался водитель.
– Ага. Я на юрфаке, Полинка – эконом.
– Эконом… – усмехнулась женщина на заднем сиденье. – Ты ведь больше по железкам? Роботы, схемы…
– Откуда вы знаете?
Но ответа не последовало. "Мальвина" расхохотался, слова полились странной смесью:
– О, ведаю! Сама ж она – железная дева. Искры и медь – песнь её сердца. Не гневайся, отроковица, веселье сие невредно.
По ногам побежали противные, холодные, мурашки.
– Блин, да он просто бухой… – пожал плечами Саша.
В дороге мы успели немного разговориться. Водила представился Аббадоном – то ли прикол от предков, то ли ник, уточнять я не стала. «Мальвина» оказался Ваалом. А женщина – Лилит. Самая странная из троицы. Я на миг прикрыла глаза – и она показалась мне египетской мумией, только вместо истлевших бинтов её тело обвивала жёлтая лента, как на кадрах из криминальных фильмов: «Место преступления. Не пересекать!».
