Тишина в мастерской «Антиквариат Штайна» была особого свойства – густая, наполненная запахом старого дерева, лака и металла, она не гасила звуки, а обволакивала их, делая значимыми. Скрежет стальной щётки по латунной шестерёнке, доносящийся из-под лупы, был для Лукаса Штерна не шумом, а мантрой. Это был ритуал очищения. Он возвращал к жизни механизм, а механизм, в свою очередь, возвращал его к единственно приемлемой для него теперь реальности – реальности, где всё можно разобрать, починить и собрать заново, где у каждой детали есть своё точное место.
Именно поэтому настойчивый вибрационный гул мобильного телефона прозвучал как акт вандализма. Лукас не вздрогнул. Он лишь медленно опустил инструменты, снял увеличительные очки и посмотрел на экран. Неизвестный номер. Ощущение холода под кожей было мгновенным и безошибочным. В его жизни, отмеренной теперь графиками проверок и визитами надзорного инспектора, не было места звонкам от незнакомцев.
– Штерн, – произнёс он в трубку, не предлагая никаких других приветствий.
– Мистер Штерн? – Голос на другом конце был молодым, резким, натренированным на отдачу приказов. – Говорит капитан полиции Матиас Райнер. Вам необходимо немедленно прибыть в ваш магазин на Шлоссерштрассе, восемнадцать. Обнаружено тело.
Лукас не спросил «что случилось?» или «чьё тело?». Он просто кивнул, как если бы собеседник мог его видеть, и положил трубку. Его пальцы, только что такие твёрдые и уверенные в работе с хрупким механизмом, на секунду дрогнули, застёгивая пуговицу пиджака. Его магазин. Его прошлое. Это не совпадение. В его жизни совпадений не осталось.
Дорога до Шлоссерштрассе заняла пятнадцать минут. Он шёл пешком, стараясь дышать глубоко и ровно, впитывая прохладу осеннего бергштадтского утра. Но никакой воздух не мог очистить предчувствие беды.
Ярко-жёлтая полицейская лента, перегораживавшая вход в «Антиквариат», резанула глаза своим кричащим, чужеродным цветом. Она была похожа на бирку на экспонате, внезапно превратившемся в место преступления.
Райнер ждал его, прислонившись к косяку двери. Мужчина лет тридцати пяти, в идеально сшитом тёмно-синем пальто, с лицом, которое ещё не знало усталости от бессонных ночей и разочарований. Его ухмылка, когда он увидел Лукаса, была лишена даже намёка на приветливость.
– Штерн. Как своевременно, – капитан отогнул ленту, пропуская его внутрь. Воздух в магазине был густым и тяжёлым, с примесью запаха дорогого кофе из соседней кофейни и чего-то ещё – сладковатого, химического, что Лукас с отвращением узнал как запах места происшествия. – Полагаю, вы не будете притворяться, что не знаете, почему вас вызвали?
– Вы сказали «тело», – сухо ответил Лукас, окидывая взглядом знакомое пространство. Всё было на своих местах. Ничего не перевёрнуто, не разбито. И от этого было ещё страшнее.
– Проследуйте за мной, – Райнер двинулся вглубь магазина, к узкой двери, ведущей в подсобку.
Тело уже унесли, но на старинном персидском ковре, гордости прежнего владельца, оставался зловещий меловой контур. Поза была неестественной, словно куклы, у которой внезапно перерезали все нитки.
– Эмиль Ланге, – Райнер выдержал драматическую паузу, наблюдая за реакцией Лукаса. – Архивариус городского исторического музея. Знакомо имя?
Лукас почувствовал, как в висках застучало. Ланге. Да, он знал это имя. Неделю назад тот действительно заходил в магазин. Невысокий, суетливый человек в очках с толстыми линзами. Интересовался реставрацией дубового библиотечного шкафа.
– Он был здесь на прошлой неделе, – голос Лукаса звучал ровно, обезличенно, как запись автоответчика. – Оставил свою визитку. Я звонил ему, чтобы сообщить предварительную смету, но он не ответил.
