Сердце стучит.
Белый потолок перед глазами, сегодня
я увидел все его дефекты четко и сразу, не прищуриваясь. Хороший
знак.
Прошлым утром врач спрашивал, как
меня зовут, знаю ли, почему нахожусь здесь. Знаю, все помню.
«Хорошо, но нужно полежать».
Немного полежу, раз такие
рекомендации. Спасибо срочной службе в разведке, я давно делаю
только то, что правильно. Никаких проблем со мной нет. Можно не
беспокоиться.
А потом я наклоняю голову и вижу ее.
Пришла снова, с ума сойти! Красивая, печальная, стул пододвинула
поближе, сидит у кровати, дарит все свое внимание экрану
мобильного. Аж завидно.
Волосы собраны в пучок на макушке,
шея длинная, на лице ни кровинки - бледная. Родинка рядом с
аккуратной ушной раковиной. Да и сама она вся очень аккуратная,
тоненькая.
Но смелая, или правильно сказать...
упрямая? После вчерашней истерики моей матери — а та себя не
сдерживала в выражениях — убежала. Я сказать ничего не могу пока, у
меня перелом челюсти. Ничего смертельного, но эта травма сделала
меня намного тише, чем я есть обычно.
Просто наблюдал за происходящим.
Сегодня мама, если и навестит меня, то поздно вечером, а девушка
пришла с утра.
- Проснулся? - она не то радуется,
не то пугается. Начинает суетиться, поспешно прячет телефон в
задний карман джинсов, вскакивает на ноги. Смотрит мне в глаза, они
у нее тоже красивые, хотя, может, это седативные украшают мой мир?
В любом случае прямо сейчас я бы распечатал плакат с ее
изображением и повесил бы над кроватью.
Я киваю и моргаю одновременно. Ни
ручки, ни телефона под рукой нет, а пол-лица все еще в онемении,
общаюсь, как получается.
Ее глаза наполняются слезами, а
потом она обхватывает мою ладонь. Ее рука холодная, и я
инстинктивно сжимаю тонкие девичьи пальцы в ответ, чтобы согреть. Я
всегда горячий, в чем бы ни был одет, где бы ни находился.
Особенность такая.
- Тебе больно? - спрашивает она. Я
отрицательно качаю головой, но она будто не верит. Мы смотрим друг
на друга.
Сердце стучит быстрее.
- Я таких людей раньше не встречала.
Ты настоящий герой, - произносит она и сводит брови вместе, отчего
выглядит еще милее, чем мгновение назад. От волнения ее губы
пересохли, она их облизывает быстрым движением и глядит на
меня.
Она глаз не отрывает, словно я ей
тоже нравлюсь.
Мое сердце сейчас
разорвется.
Все вымышлено и преувеличено в
целях достижения необходимого художественного эффекта.
За пару дней
до...
Катерина
Если бы меня спросили утром, что
такое плохой день, я бы подумала о простуде. Пробитом колесе машины
или досадном опоздании на работу. Какое наивное заблуждение!
Я сижу на корточках у стены, ноги
давно затекли и онемели, но мне так страшно пошевелиться, что я
терплю из последних сил.
Наверное, отрицание - первая реакция
в подобной ситуации.
Да быть не может!
В наше-то время?!
Смешно! Покажите мне камеры!
Но время идет, а веселый ведущий не
выскакивает из укромного местечка, не объявляет на весь ювелирный
магазин: «Помашите нашим телезрителям!»
Вместо этого четверо мужчин в масках
и в черной одежде с оружием ходят туда-сюда и изрядно нервничают.
Это длится уже несколько часов, но адаптироваться к ситуации никак
не получается.
Им кто-то сказал, что сегодня в этом
магазине не работает охранная сигнализация, а выручку из сейфа не
забирали неделю. Дали наводку, указали время и место. Сигнализация
сработала моментально - не прошло и минуты после нападения, как мы
услышали раскатистую сирену полицейских машин. А следом отборную
брань грабителей. Они даже подрались и чуть не поубивали друг
друга, одной заложнице сильно прилетело, я ее обнимаю и зажимаю
рану платком.
