Несколько месяцев спустя
— Такая ласковая сегодня, tatlim, —
ухмыляюсь я, без усилий разгадав ее игру. — Хочешь доставить мне
удовольствие или снова что-то натворила?
— По-моему я давно не отказываю тебе
в удовольствии, — она кладет ладони на мои плечи и тянется к губам
с чувственным мурлыканьем.
«Я помню, какие звуки издаешь
ты, Ли. Помню, как ты стонешь, теряя контроль над своим телом, как
выгибаешься и умоляешь трахать тебя сильнее».
— Не отказываешь, tatlim, — я
отстраняюсь, удерживая ее лицо за скулы. — Быстро вошла во
вкус.
«Почти с первого раза ты была
такой, Ли…»
— Почему ты так смотришь? —
спрашивает едва слышно, скользнув вопросительным взглядом по моему
застывшему лицу. Вряд ли Алиса способна осознать, чего мне стоит
удержаться от желания свернуть ей шею. Прямо сейчас. Здесь. Без
суда и следствия. Иначе не смотрела бы на меня с растущим
волнением, а кричала, умоляя о помощи.
— Как? — голос звучит грубо. Алиса
дергается, почуяв неладное и приглушенно стонет, когда мои пальцы
сжимаются на ее скулах сильнее.
«Наши последние встречи, ты
помнишь? Ты часами могла скакать на мне, Ли».
— Как тогда… на озере, — сдавленно
выдыхает она, часто и испуганно моргая.
«Если ты такая горячая девочка,
может, твоей щедрости и на меня хватит?»
Сука, ты, tatlim. Сука, черт бы тебя
побрал.
Закрыв глаза, проглатываю яростный рык, мысленно перегрызая глотку
разбушевавшейся кровожадной твари, жаждущей ее слез, боли и
унижений.
Моя сука. Никто не тронет. Даже я. Расслабив пальцы,
резко отпускаю Алису, и отступаю на пару метров назад,
поворачиваюсь спиной.
— Амиран… — она опрометчиво делает шаг в мою сторону.
— Нет, не подходи, — стальным тоном приказываю я. — Стой, где
стоишь. Я расскажу тебе об истории этих комнат. Хочешь?
— Нет, я хочу уйти, — подавленно отзывает Алиса. — Ты странно
себя ведешь.
— Шейх, владеющий дворцом до меня, обустроил этот этаж для
провинившихся наложниц и жен, — игнорируя ее просьбу, начинаю я. —
Раздев догола, он запирал их в этих комнатах, лишая привычных
удобств и средств гигиены. Наказание длилось от пары дней до
нескольких месяцев. В зависимости от тяжести проступка. Шейх
считал, что ничто не собьет с женщины спесь, как отсутствие
зеркала, мыла, зубной пасты, шелкового белья, сплетен и секса.
Говорят, он хвастался, что его метод работал безотказно, но радость
шейха длилась недолго. Во времена переворота он попал под опалу
короля и был повешен на главной площади Асада, как и другие
заговорщики.
— Несчастных женщин шейха освободили?
— Нет, не успели, — отвечаю безучастным тоном. — Они совершили
массовое самоубийство в день казни шейха.
— Здесь? — ошеломленно восклицает Алисия.
— Нет. Их тела выловили из залива следующим утром.
— Какой ужас! — ее передергивает от услышанного. — Зачем они это
сделали?
— Наверное потому, что любили, — равнодушно пожимаю плечами. —
Не смогли жить без своего мужа и господина.
— Это болезнь, психическое отклонение, что угодно, но не любовь,
— импульсивно заявляет Алисия.
— Разве? — скептически отвечаю на эмоциональный выпад жены. — Со
стороны диагнозы ставить всегда проще. Куда сложнее разобраться в
себе. Ты же побежала босиком по пеплу навстречу смерти. Побежала не
думая, не оглядываясь, — напоминаю о недавних событиях. — Ради
любви?
Она не спешит с ответом. Я слышу ее участившееся дыхание,
чувствую разрастающийся женский страх. Медленно повернувшись,
смотрю в блестящие кристально-голубые глаза, смотрю долго, не
отрываясь, и она тоже не смеет отвести взгляд. Алиса уже не
сомневается, не догадывается, а точно знает, что очередной ее
секрет разоблачен.
— Ради жизни, Ран, — всхлипывает с отчаянным надрывом. — Я
знала, что ты убьешь его, если …
