Он заболел. Однозначно. Без
вариантов. Заболел так, что перед глазами плыло, и, наверное, пора
уже было признать – амбулаторные карты он ни в жисть не
допишет.
Тамерлан встал. В висках застучало.
А пол под ногами качнулся.
- Ни фига себе, - прокомментировал
он. Как во сне, стащил через голову форменную медицинскую куртку,
отмечая все новые и новые симптомы – боль в суставах, вялость и
учащенный пульс. Отдышался. Потянулся к резинке на брюках – не мог
же он ехать домой, в чем был. И именно в этот момент дверь
ординаторской открылась. Коган резко обернулся. Проморгался, потому
что чем стремительнее он двигался, тем сильней отставала
открывающаяся его взгляду картинка. Открыл рот. Моргнул снова. И
даже головой потряс, отгоняя возникшее перед глазами видение.
– Привет, Иннокентий Сергеевич. Что
это ты полуголый расхаживаешь?
К визуальным галлюцинациям
присоединились и слуховые. Тревожный симптом. Возможно, ему стоило
закинуться противовирусным, хотя как врач, он прекрасно понимал,
что толку от всех этих арбидолов – ноль. Только если бы те
сработали, как плацебо.
– Сгинь! – прохрипел он, яростно
растирая горящее лицо ладонями.
– Чего? Кеш, ты в порядке?
К визуальным, слуховым и всем другим
его галлюцинациям добавились обонятельные. Стоило Ветке к нему
подойти, как Тамерлана с головы до ног окутало знакомым до боли
ароматом. А потом на его раскаленный лоб легла ее прохладная ручка.
Коган в блаженстве зажмурился и потянулся за этой узкой длинной
ладонью, как котенок за мамкиной сиськой.
– Да ты же больной совсем!
– А ты реальная.
Да, наверное, в глазах Сандаловой он
выглядел полнейшим придурком, но даже осознавая это, Там не мог
прекратить бодать ее руку лбом и ластиться.
– Я хотела с тобой кое-что обсудить.
А впрочем, неважно. У тебя фонендоскоп есть?
– Я гинеколог, Сандалова. Ты как
думаешь? – по привычке поддел нежданную гостью Коган, и только
потом дошло: – А зачем тебе слушалка?
– Если помнишь, я тоже врач, – тоже
по привычке обиделась та. – Вдруг у тебя хрипы? Ты, Кеш, реально
хреново выглядишь.
Получается, Ветка правда здесь. И
она правда собирается его «послушать». Губы Когана сложились в
глуповатую ухмылку. Ну, просто кино! Ага, немецкое…
– Верхний ящик открой.
Даже в полубреду он отметил, как
облепила юбка Веткину задницу, когда та склонилась к столу. Ящик
выдвинулся и со стуком захлопнулся. Сандалова деловито вдела дужки
в уши, будто делала это тысячи раз, и попыталась немного согреть в
ладони металл головки. Толку от этого было немного – Тамерлан все
равно вздрогнул, когда она приложила слушалку к его груди. Но ее
заботу он оценил. Видать и правда он ей понадобился. Иначе с чего
бы это все?
– Дыши. Не дыши. Дыши нормально.
Так, а теперь спину.
Тамерлан послушно повернулся. Задрал
лицо к потолку. Кто ж знал, что для того, чтобы Ветка его
коснулась, нужно было всего-то заболеть?
– Ну, что, доктор? Какой будет
диагноз? – спросил Там, когда Вета закончила.
– Жить будешь, – коротко отрезала
та. – Ты домой собирался, я правильно поняла?
– Угу.
– Ну, тогда переодевайся. Отвезу
тебя. Сегодня тебе садиться за руль не стоит.
– Спасибо, мамочка. А то я сам не
знаю.
Ветка сощурила голубые бездонные,
как море, глаза. Плохо скрывая мелькнувшее в них раздражение.
– И почему я с тобой вожусь? –
покачала белобрысой головой. С возрастом ее волосы стали темнее, и
теперь она была вынуждена их подкрашивать, ревностно храня легенду
о натуральном происхождении своего блонда.
– Потому что тебе от меня что-то
нужно, – хмыкнул Коган.
– Точно. – Сандалова закусила губу.
Полную, красивую, наверняка подпитанную гиалуронкой по моде. – Ну,
тогда подожду тебя в машине. Я прямо под воротами припарковалась.
Сам дойдешь?
