Каждый должен об этом
знать
Так устроена жизнь
Если хочешь что-нибудь
потерять
Привяжись
И как только поверишь в Эдем,
благодать
Всё разрушит удар судьбы
Если хочешь что-нибудь
потерять
Полюби
© Fleur – Розовый слон
40 — 06.2018
Я стояла под холодным дождем, на
пронизывающем ветру, глядя на слабо светящиеся окна его
квартиры. Пять шагов до парадной. Но я не знала, как сделать эти
пять шагов. Просто сжимала в ладони ключ так, что резьба до боли
впивалась в кожу.
Что он мог мне сказать? Что можно
сказать после того, что я сделала? Я предала его и предала нас. Я
его не слушала. Я ему лгала. Теперь я знала, что тому причиной, но
не нашла способа примириться с содеянным. Я потащила за собой
чертову уйму людей. И в первую очередь — его. Мне пронзительно
стыдно.
Интересно, он спрашивал, как там я?
Было ли ему это важно? Или он окончательно вычеркнул меня из жизни,
перелистнул страницу? Вспоминал ли он обо мне? Человек его воли
вполне способен проститься за одну минуту. Я же —
слабачка.
Гадать, что случится, нет никакого
толку. Нужно подняться — и все.
Я хотела бы выглядеть не такой
жалкой во время этой встречи, но теперь это невозможно.
Психотерапевт повторял, что это не
моя вина, и я даже научилась прислушиваться. Но пока не до конца
приняла эту мысль. И даже не осознавала этого, пока не пришла
сюда.
Теперь я стояла около его
дома — и все умные, утешающие слова превратились в фантомное эхо.
Уверенность исчезла, как не было.
Но внутри оставались мои вещи. Все,
что у меня было. Я не могла себе позволить их оставить. Не после
потери работы. Даже если Кифер не стал бы меня слушать — я должна
была забрать свое.
Забрать у него ту частичку себя, что
обронила. Ее следовало поставить на место. Что-то такое сказали мне
врачи.
Я пришла не просто так. Я не
настолько жалкая, чтобы вымаливать его прощение. Я его не получу. Я
просто пришла за вещами. Но еще я должна извиниться.
Все. Теперь иди, Дия.
Иди.
Рука с таблеткой от домофона так
дрожала, что в магнитный кружок я попала только с третьей попытки.
И со сдавленным смешком отметила, что прежде смуглая кожа стала
серой. Забавно. Когда-то он называл меня красивой. Но он
определенно предпочтет избавиться от напоминаний о том, кем я
стала.
Нет. Стоп. Хватит!
Каждый шаг по лестнице был подобен
раскату грома. Трясущиеся пальцы цеплялись за перила. Сквозь
стрельчатое окно парадной лился на удивление холодный белый свет
фонаря, щедро омытый ледяным дождем. Еще два этажа. Только два.
Дыши, Дия. Терпи. Уж это ты умеешь.
Перед знакомой темно-коричневой
дверью меня начало заметно колотить. Прихорашиваться было глупо —
чем это поможет? Но я тем не менее нервно подняла руки и вытащила
из волос несколько шпилек, чтобы привести размокший пучок в более
приличный вид. Стянула пальто с одной руки и вытерла рукавом кофты
мокрое лицо. Но ничто из этого не было способно скрыть черные круги
под глазами и болезненную серость кожи. Хотя теперь ли
жаловаться?
Я насильно заставила себя расправить
плечи. Я пришла за тем, что мое. Имела право.
Я была абсолютно честна: он больше
никогда не будет моим. В этом виновата я сама. Но… у меня еще
осталась капля гордости. Последнее, чего не отнять.
Вдавила кнопку звонка. С каждой
проходящей секундой ожидания в моей спине ломалось по позвонку,
пригибая к земле. А тугой комок поднимался из живота к горлу, грозя
исторгнуть съеденное. Шум крови в ушах нарастал, отсекая все звуки.
Я даже не расслышала шагов из-за двери. Просто раз — и свет ослепил
меня после полумрака парадной.
— Здравствуй, Поль, — сказала я
сдавленным шепотом.
Вот и вся бравада.
— Дияра, — ответил он голосом,
способным взрезать металл, не то что мое хрупкое сердечко. — Рад
видеть тебя… живой. Зачем явилась?
