Кровь. Везде кровь. Опять. Желудок
сжимается, и мне приходится остановиться. Тошнота уйдёт, всегда
уходит, но лишь в тот момент, когда я окажусь слишком близко.
Тогда, когда на смену горечи во рту придёт сухость в горле и жадные
вдохи.
Чёрт бы побрал похотливого вампира,
наградившего всех наследниц моей далёкой пра-пра невозможностью
противиться следу Крови.
Каблук подламывается и только
попавший под руку фонарь мешает удариться коленом о плитку
мостовой. Прямо в натёкшую со всего проулка лужу.
Ненавижу.
И обожаю. Проклятое наследство! Не
помогают ни амулеты, ни заговоры, ни прошедшие с момента
насильственного соблазнения пять сотен лет. Мало мне славы
пришибленного на голову экстрасенса, так ещё и Тени с каждым разом
косятся всё напряжённее. И их сложно судить!
На их месте я давно бы закрыла сама
себя в антимагических застенках. Во избежание. Ещё несколько
десятков шагов и кровавое марево в глазах рассеивается, сменяясь
жаждой. Той, которую я ненавижу от всей души, но игнорировать не
могу.
Не то чтобы я по ночам кидаюсь на
людей, но мясо предпочитаю едва прожаренное.
Поворот и главная площадь города.
Цокот каблуков выравнивается, спина выпрямляется, глаза отсвечивают
оттенком переспевшей вишни. Мне необязательно себя видеть, чтобы
быть в этом уверенной.
Передо мной — Колонна Пресвятой
Троицы — самый знаменитый религиозный памятник Оломоуца. Памятник
Всемирного наследия. Выполненная в стиле барокко, с тремя уровнями,
восемнадцатью скульптурами святых и четырнадцатью барельефами, она
больше не внушает трепета и восторженного любования.
Мало кому в принципе удастся
наслаждаться картиной распластанного на ступенях молодого мужчины,
особенно, если он лежит в луже собственной крови.
— Убийство, главная площадь, Колонна
Пресвятой Троицы.
Пальцы набрали номер без участия
сознания. Это мой далеко не первый и, увы, наверняка не последний
раз. Первые несколько лет после пробуждения дара, регулярно
сталкиваясь со мной на местах убийств, Тени мрачнели и
отворачивались. И искренне старались посадить за решётку.
Сегодня им потребовалось несколько
минут, чтобы прибыть на место преступления и ещё пару, чтобы отсечь
площадь амулетами, в то время как ведьмаки уже вовсю махали руками.
Во мне нет магии в привычном понимании этого слова, но я и без неё
знаю, что ни заклинания поиска, ни попытки просканировать площадь
на предмет остаточных эманаций не дадут результата. Иначе бы меня
здесь не было.
Тени, они на то и Тени, что
появляются моментально, словно из ниоткуда, и исчезают в никуда.
Правда, особые способности не мешают им вместо скромных Шкода, как
у обычной человеческой полиции, пользоваться скоростными БМВ.
— Ольга. — В голосе подошедшего
первым комиссара лёгкое презрение. — Опять ты.
— Опять я.
А что ещё сказать? Что это выше
меня? Что я — единственная в стране противоестественная помесь
потомственной ясновидящей и вампира, в полной мере раскрывшая оба
дара? Старый волк оглядывает меня тяжёлым мрачным взглядом, но мне
плевать.
С Яном Новотным мы выяснили
отношения ещё лет пятнадцать назад, когда он поставил себе целью
посадить меня за решётку, а лучше и вовсе приговорить к казни, но…
Он не был идиотом уже тогда и предпочёл забыть про собственную
неприязнь, чтобы, с присущей всем им бесцеремонностью,
воспользоваться моим даром. И раскрыть дело, грозящее висяком.
Что касается меня… Легко уйти, когда
натыкаешься на умершего от дозы или пьянства бродягу. Несложно
проигнорировать последствие чьей-то убийственной драки или
очередных разборок между молодняком вампиров и оборотней. Бывает и
такое. Но это…
— Что скажешь?
Да, старый опытный волк за годы
долгого, временами откровенно принудительного, сотрудничества
прекрасно понимает, что я могу увидеть то, что пропустит их
разрекламированный нюх.
