Прижата к столу сильной рукой. Задыхаюсь от возмущения и
горячего возбуждения, которое я никак не могу контролировать. Я
вновь подчинилась ему. Юбка задрана, трусики сняты и выброшены в
корзину к мятой бумаге. Колени дрожат. Стою на цыпочках. Икры ноют
от перенапряжения, и эта боль хоть немного меня трезвит.
От него пахнет пряным и сладковатым парфюмом с нотками мускуса и
цедры апельсина. Разум плавится от этого аромата, а кровь в венах
вскипает. Сердце учащает свой бег, оглушая громкими ударами. Я
вот-вот нырну в обморок.
Я не властна над телом и мыслями, что кружат в голове роем
обезумевших пчел. Скромность, воспитание и принципы разлетаются
клочками, обнажая влечение, которое меня пугает. Я слаба, и он это
знает.
Касается горячими пальцами моей промежности, и я глухо мычу, не
в силах внятно изъясняться. Унизительная поза подстегивает желание,
и оно волной смывает стыд. Проскальзывает между влажных складок и с
нажимом проводит пальцами по клитору. Вздрагиваю, а он самодовольно
и глухо хмыкает.
Искра наслаждения пробегает по позвоночнику и расходится по телу
судорогой. Рисует восьмерку, и я закусываю кончик языка, чтобы не
вскрикнуть, ведь он только этого и ждет. Со свистом и медленно дышу
носом, но в следующую секунду жалобно поскуливаю.
— Мирон Львович… — сипло говорю и закрываю глаза. — Прошу…
пустите…
На большее я не способна. Я не в состоянии сопротивляться ласкам
надменного подлеца. Он демон, а я продала ему душу и тело за
высокую зарплату. Выгодная и порочная сделка. От его умелых
движений мышцы плавятся, а разум растворяется в черном
вожделении.
— Да ты вся мокрая, Софушка, — хрипло шепчет Мирон Львович и
неторопливо терзает пальцами затвердевший и чувствительный бугорок
плоти.
Со стоном выгибаюсь в спине, когда по телу пробегает слабая
судорога. Поздно вырываться и играть недотрогу. Я в его полной и
безраздельной власти. Пальцы поглаживают складки и через несколько
секунд моего нетерпеливого скулежа проскальзывают в лоно.
Всхлипываю, когда Мирон Львович жестоко вытягивает пальцы из
голодной щели. Я хочу продолжения сладкой пытки. Вновь пробегает по
набухшим и налитым кровью половым губам и поднимается выше. К
крепко сжатому от смущения колечку мышц. Испуганно и вяло дергаюсь
под его уверенной рукой.
Вырваться, влепить пощечину и трусливо убежать. Не позволит. Он
увлечен процессом, а я могу лишь хрипло и часто дышать: тело не
слушается и меня сковало цепями сомнений. Он ждет от меня
покорности. Готова ли я сделать следующий шаг и хватит ли мне
смелости заглянуть во тьму своей порочной души?
— Расслабься.
Выдыхаю, повинуясь строгому голосу. Медленно вводит указательный
палец до основания, и зажмуриваюсь, прислушиваясь к новым
ощущениям. Я должна хоть попытаться выступить против, ведь его
забавы иссушают меня, но вряд ли он прислушается ко мне. Он —
хищник, а я — его доверчивая жертва.
— Мирон Львович…
Вспышка стыда разгоняет по венам кровь, и во мне уже два пальца.
Мышцы тянет иное удовольствие, сплетенное с легкой болью и
беспомощностью перед беспринципным развратником. Как я могу
получать удовольствие от грязных ласк, которые смутят даже опытную
блудницу?
Как не вовремя меня пронзает игла ревности: скольких любовниц
Мирон Львович успел совратить на подобные утехи? Он слишком
виртуозен в мастерстве соблазнения, а значит — его руки любили
множество красавиц и каждую из них доводили до сладких криков и
беспомощного мычания..
— Ах ты, маленькая шлюшка, — дергает рукой, проникая в темные
глубины моего тела. — Завелась?
От его грубости кровь бурлит ядовитым желанием, и сознание
меркнет чернильными пятнами. Из меня льются стоны, а тело плавится
теплой патокой от медленных скользящих движений пальцев.
