И с чего это я дорогая? Что на него нашло? Какая муха его укусила? С чего это он такой подозрительно ласковый?
Внутри меня всё бурлило, как кипящий котёл.
Напряжение сковало тело, словно ледяные оковы, и я не могла оторвать взгляд от его фигуры, чувствуя, как сердце стучит всё быстрее. Волны тревоги накрывали меня, словно цунами, а в голове метались мысли: что он задумал? Зачем явился сюда? Что за игру он затеял?
– Изволь в баньку напроситься, – произнёс красавец-колдун, встав у порога с лёгкой, почти издевательской усмешкой, которая, казалось, скрывала нечто зловещее. Его голос, мягкий, как бархат, обволакивал, но в нём таился холод, который пробирал до самых костей. – Пусти меня, банница, пусти в баньку… Да зла не причини.
Я сжала кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони, оставляя следы.
– Что он делает? – прошептала я, затаив дыхание, наблюдая за его высокой тёмной фигурой, которая в дверях казалась почти тенью, скользящей в полумраке.
– Как что? – отозвались поленьца, удивлённо переглядываясь. Их голоса дрожали, словно они сами боялись того, что сейчас произойдёт. – Сам напрашивается! Беда-а-а! Хитрый, очень хитрый!
– Ну, это я уже поняла, что сам напрашивается, – зло ответила я, нахмурившись. В моих глазах вспыхнул огонь. – Он явно напрашивается на неприятности.
Я тут же вспомнила, как этот самый колдун бегал за Катенькой, пока его мать изводила его жену и детей. И ведь извела! Прямо такая злость взяла. Тоже мне ходок по Катенькам! И что, что красивый? Даёт право на лево? Или быть почётным быком осеменителем всей деревни?
Этот ветреный колдун со странно-неподвижным взглядом, гипнотическим и притягательным, словно у змеи, нагнулся и вошёл в маленькую дверцу бани.
– Так нет же! – пронеслось шёпотом поленьца. Их голоса дрожали, но в них слышалась тревога. – Он напрашивается, чтоб ты ему ничего не могла сделать!
Внутри меня всё сжалось ещё сильнее. Волнение и гнев боролись у меня в груди, как два зверя, готовые разорвать друг друга. А вдруг не справлюсь? Что, если он сильнее? Что, если его магия сильнее моей?
– А вот и ты, обдериха! – произнёс колдун, взглянув на меня своими равнодушными, холодными глазами, которые словно пронзали насквозь. Любая женщина не смогла бы пройти мимо такого взгляда, не почувствовав легкое волнение и кокетство. Но я не была той, кто поддаётся на его чары.
– Вот кобель! – поморщилась я, скрестив руки на груди. Мой голос дрожал от гнева. – Посмотри на него! Такой взгляд – кобелиный. И зачем сюда пожаловал?
– За детьми, – коротко ответил он, повернув ко мне голову и взглянув на меня оценивающим взглядом, в котором таилась какая-то тайна. В его глазах я увидела что-то, что заставило меня вздрогнуть.
Что-то подсказывало, что он посильней меня будет.
– Видел, как ёжики чихают? – усмехнулась я, пытаясь скрыть свой страх за насмешкой. Но в глубине души я понимала, что это только начало.
Нет, всё-таки в нём что-то меня настораживает. Этот колдун слишком уверен в себе. Он не похож на тех, кто пришёл с миром. Его взгляд полон холодной решимости, а движения – грации хищника, готовящегося к прыжку.
– Вот тебе, а не дети! – скрутила я кукиш. – Или ты думаешь, что сможешь легко обмануть меня? Я что? Не знаю, как ты к Катеньке бегал, пока твоя мать твою жену законную с детьми в бане заперла? На смерть отправила?
Мои слова прозвучали громко, и колдун вдруг изменился в лице. Его взгляд стал тяжёлым, как камень, а губы скривились в презрительной усмешке. Он словно почувствовал, что я знаю о нём куда больше, чем следовало бы.
– И ты что? После такого ты решил вдруг стать чудесным отцом? Ах, я вспомнил! У меня же тут дети есть! Ой, как здорово! Иди-ка ты к своей Катеньке! Катись к Катеньке! – в сердцах произнесла я, упирая руки в боки. – Да тебе мышь полевую доверить нельзя!
