— Эт-то что еще такое?!
Алевтина Витольдовна, домовая и хозяйка квартиры, которую я
сняла неделю назад, смотрела на террариум с таким выражением лица,
словно никакого террариума вообще не было, а королевскую кобру я
содержала на алтарном столе прямо посреди ее квартиры.
Я с трудом удерживалась от досадливой гримасы. А всё мама! И
угораздило же ее позвонить именно сейчас.
— Урсула провалила ЕГЭ по информатике! — трагически возвестила
она в телефонную трубку.
И хотя все слова по отдельности были понятными, но в единый
смысловой конструкт не складывались: как Урсула могла провалить
ЕГЭ? Да ее от ее обожаемых учебников оттащить сложнее, чем меня от
третьего “Ведьмака”. Вообще, как можно провалить ЕГЭ, если ты хоть
слабенькая, но потомственная предсказательница, мать твоя, змеища,
— матерая гадалка, директор школы — пусть не профессионал, но на
базовые прогнозы способна, и даже твоя учительница информатики в
состоянии заглянуть одним глазком в будущее? И все как одна
заинтересованы в успешной сдаче тобой единого государственного
экзамена?
Картинка не складывалась.
Пока я пыталась осмыслить сногсшибательную новость, в дверь
позвонили — и я открыла. Даже в глазок не взглянула в полной
уверенности, что это клиенты, которые вот буквально пару часов
назад попросились на сеанс.
Понять мою ошибку, конечно, можно: все мои интеллектуальные
ресурсы были брошены на попытку выстроить непротиворечивую
логическую цепочку. Но в результате в свежеснятую квартиру вместо
клиентов по записи попала квартирная хозяйка. Без записи.
И вообще без каких-либо договоренностей — потому что я,
растерявшись, сама ее впустила вместо того, чтобы выйти из квартиры
на лестничную площадку.
Телефонный разговор я, конечно, стремительно свернула, но все.
Поздно.
Ну вот. Итог.
Стоим смотрим друг на друга: Алевтина на змею, я на Алевтину, а
змея — на меня.
Ну как же всё не вовремя, а!
— Я вас спрашиваю, что это такое! — Недовольство расплывалось
вокруг домовой, как чернильное пятно вокруг осьминога.
— Это Татьяна, — уныло представила змею я. И призналась: — Я,
если честно, сначала хотела ее Натальей назвать, но духу не
хватило.
Алевтина Витольдовна обожгла меня взглядом:
— Голубушка, вы прекрасно понимаете, что я не об этом!
Я понимала. И именно по этой причине не планировала пускать
квартирную хозяйку в квартиру.
— Вы сказали, что у вас нет питомцев! — наступала на меня
Алевтина, вынуждая пятиться.
— Это не питомец!
— Это животное!
— Про животных вы меня не спрашивали! А то бы я, конечно, вам
сказала! — (Нет.)
— Я не сдаю жилье квартирантам с питомцами!
— Это не питомец! — рявкнула я, чувствуя, как меня загоняют в
угол (в буквальном смысле в угол, между диваном и креслом). — Это
с-с-средство мас-с-скировки!
Мир мигнул и поблек, выгорев красками, но зато наполнившись
запахами, вибрациями и колебаниями температуры, а пол скакнул и
отдалился.
— Как?! Как, с-скашите, по-вашему, я долшна объяс-снять, защем я
покупаю принадлеш-шности для с-содершанияя с-смеи, не имея с-смеи?!
— потрясая руками, вопрошала я из-под потолка.
Квартирная хозяйка побледнела.
Как правило, любое разумное существо бледнеет, видя стоящую на
хвосте пятиметровую нагиню в истинной и явно агрессивной форме. И
становится потрясающе сговорчивым. Хозяйка сорок седьмой квартиры в
доме номер тринадцать по улице Туманной стала неприятным
исключением.
— Что ж, — объявила она с достоинством и поправила
растрепавшиеся кислотно-рыжие пряди. — Думаю, я могла бы пойти вам
навстречу и пересмотреть условия сдачи жилья. В части размера
квартплаты, разумеется, тоже.
Через четверть часа Алевтина Витольдовна ушла, оставив после
себя ощущение, что меня прокрутили в центрифуге, выстирали и
высушили. И понимание, что работать мне придется больше, чем я
планировала.
