Пролог
Чувства – это не просто эмоции.
Это тени, что живут внутри нас, шепчут по ночам, влияют на выбор, формируют нас.
Некоторые из них – как теплый плед в холодную зиму: они утешают, спасают, возвращают надежду. Другие – как яд, медленно капающий в кровь, изменяя всё внутри
Этот рассказ – не просто история одного человека.
Это зеркало, в котором каждый узнает частицу себя.
Это нуль по лабиринтам души, где стены – из боли, потолок – из сомнений, а выход…
Здесь будет гнев – первобытный, огненный, как вулкан, разрушающий всё вокруг.
Зависть – хищная, тихая, как взгляд из-за угла.
Тщеславие – блестящее, как витрина, за которой пустота.
А ещё – доброта, которая порой делает нас сильнее любого оружия.
Забота – нежная, но с тяжестью, что может сломать плечи.
Депрессия – вязкая, как туман, в котором теряется сама суть жизни.
И тревожность – молчаливая, как капля, капающая в тишине, которую слышишь громче всего.
Эта история – о том, как чувства формируют судьбы.
Как один поворот внутри может разрушить целый мир.
И как, несмотря на всё, человек продолжает идти.
Порой – в огонь. Порой – к свету. А чаще – по краю.
Перед тобой не просто главы.
Перед тобой – лица чувств.
Посмотри им в глаза.
И, может быть, ты узнаешь, чьё из них живёт внутри тебя.
Глава 1 Гнев
Иногда гнев рождается не в один день. Он зреет, как буря в душном небе – медленно, почти незаметно, пока однажды не ударит молнией. Так случилось и с Артёмом. Только его буря не улеглась ни на следующее утро, ни через неделю, ни через год. Она осталась с ним навсегда
Когда Артёму было десять, он впервые понял, что справедливость – слово красивое, но пустое. В тот день, в который всё изменилось, он вышел из школы с разбитой губой порванным рюкзаком и глазами, полными немого отчаяния
– И что ты на этот раз натворил? – спросила его мать, даже не взглянув на него. Она стояла у плиты, курила, а на сковородке выгорали остатки ужина. – Опять лез в драку?
Он хотел сказать правду. Что это не он лез. Что Данила и его "стаи" просто снова выбрали его мишенью. Что они звали его "крысой", "маменькиным сынком", плевали в учебники, прятали обувь в унитазе. Что он пытался молчать, терпеть. Но сегодня не сдержался.
Они… – начал он, но мать уже закатывала глаза.
Не надо оправданий, Артём. Ты вечно нарываешься. Может, если бы ты был как отец, у тебя был бы характер. А так… только ныть умеешь.
Это был первый удар. Не кулаком – словом. Холодным, тяжелым, как свинец. Мальчик встал в дверях, не моргая. Потом развернулся и пошёл в свою комнату, не проронив больше ни слова. Внутри что-то сдвинулось.
С тех пор каждый день был как по копирке. Школа – унижения. Дом – равнодушие.
Иногда мать приводила мужчин, громких и пьяных, и если Артём случайно попадался им на глаза, слышал лишь:
– Глаза у него, как у змеи. Не доверяю я таким.
Он рос, как сорняк на бетонной земле. Без воды, без солнца. И внутри него нарастал глухой, вязкий гнев. Он не кричал. Не бил в стены. Он просто учился носить это чувство в себе, как нож в потайном кармане.
В четырнадцать Артём пошёл в спортзал. Не потому что хотел быть сильным, а потому что устал быть слабым. Он молча бил грушу до синевы в костяшках. Тренер хвалил его за выдержку.
А Артём думал о лицах. Данилы. Матери. Тех мужчин. О всех, кто хоть раз заставил его чувствовать себя ничтожеством.
Гнев не отпускал его даже ночью. Он снился ему – в виде пожара, который охватывает город. Он просыпался в холодном поту, с учащённым дыханием и сжатыми кулаками Прошли годы. Он вырос. Плечи стали шире. Взгляд – жёстче. Люди стали обходить его стороной, хотя он ничего не говорил. Он просто был. Присутствие Артёма чувствовалось как удушливая жара перед грозой.
