Дождь начался утром и к полудню превратил ВДНХ в огромное мокрое зеркало. Лужи, разлившиеся по плитке, отражали серое небо, словно пытались вобрать его в себя. Баранов сидел в своем обычном углу кафе «Солярис», спиной к стене, лицом к выходу.
Перед ним стояла чашка кофе, уже остывшая, с едва заметным отпечатком губ на краешке. Он не пил – просто ждал.
За окном люди спешили к метро, подняв воротники, спотыкаясь о собственные дрожащие отражения в лужах.
Он наблюдал, как капли дождя стекают по стеклу, сливаясь в причудливые узоры. В одном из них ему почудилось лицо – знакомый овал, тень ресниц, ямочки у губ, когда она улыбалась. Карина.
Он провёл пальцем по стеклу, стирая образ. 13:23. Она опаздывала.
***
Карина появилась в его жизни ровно две недели назад, в такой же дождливый день.
Баранов тогда сидел за этим же столом с открытым ноутбуком и пытался писать отчёт. В кафе было шумно – группа туристов, пара студентов, официантки сновали между столиками. Он смотрел в окно и вдруг увидел её – стройную, в коротком сером пальто. Она подошла к окну и заглянула внутрь, словно желая понять, насколько там аншлаг. Глядя на неё, Баранов вдруг начал мечтать о том, как было бы прекрасно, если бы она вошла.
Девушка же зябко поёжилась и исчезла.
Баранов погрузился в работу, как вдруг… Он даже не заметил, как она появилась перед ним.
– Свободно?
Голос заставил его вздрогнуть – не громкий, но выразительный и чёткий, легко пробивающийся сквозь шум зала.
Он поднял голову. Перед ним стояла она. Тёмные вьющиеся волосы скользили по нежному лицу. Капля дождя стекала по щеке, но она, кажется, не замечала. В руках – чашка чая, на пальце – тонкое серебряное кольцо с крошечным синим камешком.
– Я… – Баранов попытался собраться с мыслями. – Да, конечно.
Она села, поставила чашку перед собой, сняла пальто. Под ним был светлый свитер.
– Карина, – сказала она, не протягивая руку.
– Баранов.
– Знаю.
Он нахмурился.
– Вы… работаете в нашем офисе?
Она улыбнулась, и в уголках глаз собрались озорные лучики.
– Третий день. Бухгалтерия. На наш четвёртый этаж мало кто добирается.
***
Они встречались каждый день. Примерно в 13.05 – Баранов проверял часы, когда дверь кафе распахивалась, впуская порыв влажного сентябрьского воздуха.
Карина заказывала чай с бергамотом – без сахара – и круассан, если они еще не закончились. Выпечку она не ела сразу, а методично разламывала на части, крошки падали на тарелку, как опилки.
– Попробуй, – говорила она, протягивая ему кусочек. – Они здесь изумительные.
Баранов был равнодушен к выпечке, но ему хотелось сделать ей приятно. Каждый раз, когда он жевал круассан, она наблюдала за его реакцией, слегка наклонив голову, будто изучая лабораторный образец. Его это забавляло, и он изображал невероятное блаженство.
– Почему логистика? – спросила она как-то, обхватывая чашку руками. Пальцы её были длинные, ровные, с коротко обстриженными ногтями.
– Случайность, – пожал он плечами.
– Ничего не происходит случайно. Каждое событие – звено в цепочке. К чему тебя ведёт это звено, как ты думаешь?
Карина пристально смотрела, пока он не заёрзал под этим взглядом.
– Я… не знаю.
– А знаешь, почему люди боятся одиночества? – внезапно спросила она, вращая чашку в руках. – Не только потому, что некому сказать «спокойной ночи», а ещё и потому что некому солгать.
– Может быть, я стал логистом, чтобы ты кормила меня круассанами?
Он улыбнулся. Она отхлебнула чай, оставив на краешке едва заметный след помады.
– Знаешь, чем тюрьма лучше пустой комнаты? В тюрьме есть надзиратель.
Баранов вдруг почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он хотел что-то ответить, но Карина уже касалась его руки – её пальцы были очень тёплыми, почти горячими.
