Боялись в детстве в темноте
Увидеть монстров злые рожи.
Мы прятались от них, кто где.
Стада мурашек гнав по коже.
Прошли года и в поздний час
В чудовищ верить перестали.
Как жаль, что многие из нас
Чудовищами стали сами.
(В.Поморцева)
Тусклый, словно пламя свечи, свет тюремного фонаря не давал сосредоточиться. Моргающий, желтый и грязный он раздражал и мешал спокойно уснуть. Приходилось закрывать лицо руками, чтобы хоть как-то избежать моргающего света. Невысокая эльфийка с темными, вьющимися волосами, которые успели отрасти ниже плеч, лежала в позе эмбриона на жесткой койке. Девушка тщетно пыталась уснуть, но мешал ей не только свет. Гудящие снаружи камеры, магические блокаторы сводили с ума своим монотонным жужжащим звуком.
Девушка поднялась с койки и попыталась размяться. От долгого пребывания в тесной одиночной камере все тело словно костенело. Эльфийка размяла шею, опустилась на пол и стала отжиматься в надежде хоть как-то убить время. Вот уже как несколько дней она находилась в одиночестве под замком. Ну, по крайней мере, ей казалось, что прошло уже несколько дней. Смены дня и ночи она не чувствовала, только гудящий светильник, который она давно бы разбила, не будь он закрыт толстой решеткой.
В самом начале она протестовала, требовала начальство, просила дать ей возможность все объяснить. За тем пыталась выдвигать требования и ставить условия. Пыталась сказать, что у нее есть нужная информация, но все ее попытки оставались без ответа. Все, что ей оставалось, это ждать. Был ли смысл ждать, она тоже не знала. Могло быть и так, что ее закрыли без суда и разбирательств до конца ее долгой эльфийской жизни.
Не было ни книг, ни журналов – лишь койка да холодный металлический унитаз у противоположной стены. Эльфийка даже не догадывалась, что может оказаться в подобном месте. Более того, она не представляла себе, что подобные камеры еще существуют, тем более в Бюро сдерживания некромантов и демонологов.
Девушка поднялась с пола и посмотрела на свои сбитые руки. Их покрывали ссадины и синяки, которые появились по ее же вине. Когда эльфийка в порыве ярости металась по камере, молотя стены и осыпая проклятиями всех, кого могла вспомнить.
Инарис Ван Берген, герой сражения за город Герсен, сержант Б.С.Н.Д. образцовый блюститель закона и обладатель нескольких медалей за проявленную отвагу, сидела в клетке, словно дикое животное, лишенное всех регалий и почестей.
Когда всю команду арестовали, никому из них не дали возможности хоть как-то оправдаться. Не попытались выяснить причины. Проигнорировали все их заслуги и просто закрыли в дальнем углу, с глаз долой. Однако Инарис беспокоила сложившаяся ситуация. Роул нарушил все инструкции задержания: не проводил допросов и не предпринимал действий по выяснению обстоятельств. Либо ему было наплевать, либо очень сильно не до того.
Инарис вернулась на жесткую койку и села, облокотившись спиной на холодную стену. Перед ее глазами все еще стояла картина убийства всего совета тридцати ее бывшим соратником, таким же героем и спасителем столицы. Она все пыталась понять, что же случилось там, в мире демонов, что Рикард пошел на подобный шаг. Она отказывалась верить в то, что ее соратник предал все, во что верил, и перешел на сторону врага. Но чем оправдать его поступок, она не знала. Ей не давало покоя еще две детали, которые она смогла осознать лишь уже оказавшись в камере, наедине со своими мыслями. Почему не голове Гериона появились рога и почему на его лице отпечаталось выражение смертельной усталости. Был лишь один человек, способный ответить на ее вопросы, и о ее судьбе Инарис не имела ни малейшего понятия. На вопрос о том, как Афина смогла покинуть Рикарда, эльфийка уже даже не пыталась найти ответа. Как и на вопрос, почему Афина вновь выглядела немного иначе. Искать ответы было бессмысленно, как и строить догадки, но если их просто бросили гнить в тюрьме, то на этом, героический путь окончен.
