В жизни каждого человека рано или
поздно случается поворот. Среднестатистический человек считает
таким поворотом свадьбу — особенно если взял на неё кредит, —
может, развод, рождение ребёнка. Алёха же чётко понимал: длань
судьбы, беспощадная, как админ паблика, настигла его в лице нового
научного руководителя.
Сначала Алёхе повезло, и научруком
ему назначили старенького профессора, которому уже всё в жизни было
до той балды, но внезапно до балды профессору стали и сами
студенты, и теперь вместо благообразного старичка Алёху пригвождала
взглядом суровая доцент. И никаких поблажек, помощи и всего
остального ждать от нее не приходилось.
Девчонки, которым вместе с Алёхой с
новым научруком не свезло, заочно поставили доценту известный
женский диагноз. Глядя на доцента сейчас, Алёха убеждался, что
действительно, нет на свете ничего ошибочнее мнения обиженной
женщины, хоть та обида и касалась бы дипломной работы. Имелся ли у
доцента муж, а возможно, любовник, а быть может, и не один,
оставалось тайной, но вид у неё был такой, который бывает только у
полностью довольного жизнью человека, так что на проблемы в
интимной сфере научрука Алёха сослаться не мог.
— Напомните мне тему вашего диплома,
— потребовала доцент.
— «Квалификация превышения пределов
необходимой самообороны в случае вмешательства третьих лиц», —
пробормотал в ответ Алёха и вздохнул. При профессоре в роли
научрука тема казалась простенькой. Доцент же расчеркала все уже
готовые двадцать листов и явно останавливаться на этом не
собиралась.
— Ну и где в вашей работе затронута
эта тема? — поинтересовалась доцент, слегка наклонив голову. — До,
— она демонстративно взглянула на номер открытой страницы, —
двадцать первой страницы мы с ней не встретились. Хотелось бы
узнать, где эта встреча состоится. И когда.
Алёха снова вздохнул. На самом деле —
нигде и никогда, потому что всё, что он нашёл в интернете и
переписал с оглядкой на антиплагиат, проблем квалификации
самообороны при вмешательстве третьих лиц никак не касалось. Алёха
был, кажется, первым, кого заинтересовала… да что уж врать себе —
кто решил писать на эту тему, и сейчас он с тоской гадал, а,
собственно, нафига ему сдалось это первопроходство.
— Актуальность темы? — уточнила
доцент, пролистав диплом назад.
— А переделать можно? — робко пискнул
Алёха.
— Нужно, — обнадёжила было его
доцент, но тут же, словно каким-то шестым чувством поняв, что
спрашивают её не об этом, добила окончательно: — Тему менять
нельзя, вам её давно утвердили. У вас две недели, — закончила она,
как показалось Алёхе, прямо-таки с наслаждением.
Ну вот и как теперь ему со всем этим
жить?
Опозоренный Алёха выполз в коридор.
Однокурсницы встревоженно заверещали, определяя, кто теперь пойдёт
на заклание. Алёхе было на них наплевать — его свербила мысль, что
стоило выбрать ту тему, которую взял себе Женька: «Проблемы
квалификации оставления в опасности несовершеннолетних детей
одновременно несколькими лицами, несущими за них равную
ответственность». Тут можно было бы надёргать кейсов из медицинской
практики в любой вконтактовской группе и аккуратно навесить на них
соответствующие приговоры судов. И хотя бы актуальность не вызывала
никаких сомнений.
Женька нарисовался как из-под земли с
традиционным вопросом:
— Ты с нами?
Алёха очень хотел бы «с ними». Увы,
помимо диплома его звал семейный долг.
— Не, я пас, — мотнул головой Алёха.
— Диплом там у меня... — проговорил он неопределённо и тут же
понял, что Женьке диплом — так себе отговорка. — И Бенедикту за
молоком зайти надо.
— Кошака завели? — спросил Женька,
глаза которого тотчас завистливо зажглись.
— Не, брата, — вздохнул Алёха и,
глядя на преисполнившееся сочувствием Женькино лицо, вспомнил
отчима, когда мать обрадовала его новорождённым сыном. Что
последний месяц, что во время родов, да и недели две после того
отчим был в плавании, и поэтому, узнав, что сын его — Бенедикт
Сергеевич, ушёл из дома, не сказав ни слова. Семейная легенда
гласила, что самого отчима когда-то собирались назвать Леонсио,
поэтому в тот день Алёха в первый и последний раз в жизни видел его
пьяным.
