– И зачем вам, собственно, эта осмысленная жизнь? От чего бежите? Срок в офисе досидели?
Старый начальник отдела произнёс это с приторной вежливостью, но в голосе звучало недоверие. Он смотрел на меня мутными глазами поверх очков – как на сбой в системе, случайно принявший человеческий облик.
Я только что подал заявление об увольнении. Бумагу выдавило из принтера в идеально кондиционируемом, до боли безликом японском офисе – в Кобе, на шестнадцатом этаже здания, где даже воздух был отфильтрован до стерильности.
Мой костюм был безупречен: чёрный, строгий, ни одной складки. Белая рубашка, галстук без рисунка. Чёрные туфли с квадратным каблуком, матовая кожа – ни логотипа, ни украшения.
Одежда для исчезновения.
По его мнению, я выглядел особенно неубедительно – как "исследователь диких реалий".
Он прищурился, будто вспоминая, где раньше видел эту странную смесь покорности и непокоя.
– Вы когда-нибудь… действительно путешествовали? – спросил он.
– Я ищу… приключения, – сказал я.
На долю секунды его глаза потеплели. Взгляд стал тише, почти сочувственным.
– Не делайте этого, юноша, – сказал он устало. – Возвращайтесь обратно. Япония и так битком набита искателями приключений: цифровыми кочевниками, тревел-блогерами, "удалёнщиками". Все гонятся за романтикой, за золотыми рудниками или иллюзией "аутентичности".
Он откинулся на спинку стула.
– А потом сидят без денег. Ждут донатов, сдают старые айпады, чтобы купить обед. Или – что чаще – чтобы потратить всё на "погружение в местную культуру".
Я знал, что он прав. Почти во всём.
Но если бы я остался – исчез бы окончательно.
Он продолжил:
– Вы не первый. Каждый месяц – дюжина таких, как вы, хочет отправиться в путешествие по провинциям. Всё из-за Интернета. Те, кто уже "побывал" в виртуальном мире, хотят наконец увидеть реальный. А те, кто не смог отключиться, чувствуют, будто их чего-то лишили – и теперь ищут это в пути.
Он отложил ручку.
– Видел я таких. Вакаяма, Сикоку, деревушки под Кагосимой… Через месяц сидят "на пляже" – не в смысле, что загорают, а в смысле, что их активы иссякли. Ждут первого рейса домой.
Нет. С таким подходом… я не могу вас уволить.
В те годы я работал в службе поддержки международной компании в Кобе. Офис, стекло, заявки, горячая линия. Я не питал иллюзий о "быстром успехе", но всё больше ощущал, как жизнь становится серой, замкнутой, неромантичной – как иссохший канал.
Сначала я, как и многие, поддался жажде странствий: бродил по районам Токио и Осаки, выдавая себя за "удалённого контент-мейкера". Пытался писать тексты, отправлял статьи, вёл блог. Заказчики – если вообще отвечали – вежливо отказывали.
Когда я прибыл в Кобе, понял: нужна хоть какая-то стабильность. Хоть скучная. Первое, что увидел, – офисный центр. Первым шагом стало заполнение заявки.
Так я оказался за стойкой службы поддержки:
приём звонков, ответы на шаблонные вопросы, работа с базой данных.
Люди звонили с претензиями, просьбами, иногда – с благодарностями. Я вежливо повторял одни и те же фразы, как голос автоответчика, у которого украли тело.
Дни сливались в однообразный поток: мягкий свет ламп, клавиатура, монотонные диалоги.
– Вы что-нибудь понимаете в оптимизации данных? – спросил менеджер, даже не глядя на меня.
– Совершенно ничего.
– Отлично. Тогда я поручу вам целый отдел.
Так начинались самые неромантичные дни в моей жизни.
Не катастрофа – хуже. Протяжная, серая вязкость. Всё как будто работало, но внутри – осыпалось.
Центр обслуживал и компании, и частные заявки – в основном от домохозяйств госслужащих: жён клерков, пенсионеров из тихих кварталов, школьных администраций. Сотни мелких, почти абсурдных поручений.
– Подскажите, в каком районе вы проверяете воду на жёсткость?
